Они высказались одновременно и на мгновение встретились взглядами. Анна вдруг почувствовала странное смущение и отвернулась. Щеки ее пылали.
Джошуа впился глазами в Эдвина.
– Она под моей зашитой. Советую тебе не забывать об этом, если ты дорожишь своей жалкой жизнью.
Эдвин угрюмо молчал. Он не стал возмущаться, даже когда Кеньон унес с собой графин. Спускаясь по лестнице, Анна оглянулась и увидела, что ее кузен стоит у перил и смотрит им вслед. Вид у него был не столько сердитый, сколько… самодовольный.
В юности, замечая на его лице эту ехидную усмешку и слегка приподнятую бровь, она точно знала, чего следует опасаться: либо он подложил ей в постель змею, либо подсыпал в чай перцу. В душе Анны зашевелились подозрения.
Эдвин уверял, что не стрелял в нее. Но что, если он врал? Возможно, ему хватило ума почистить ружье, прежде чем вернуть оружие в отцовскую коллекцию. Интересно, какую пакость он задумал на этот раз?
Когда они вышли на улицу, девушка с удивлением увидела серый свет сумерек. В окнах соседних домов горели лампы. С моря дул холодный ветер, свинцовые тучи предвещали дождь.
Анна обернулась к Джошуа и вздрогнула от неожиданности. Он стоял, запрокинув голову, и пил прямо из графина. Она видела, как сокращается его горло при каждом глотке. Наконец лорд опустил хрустальную емкость, удовлетворенно вздохнул и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Что ты делаешь? – резко спросила она. – Ты такой же испорченный, как Эдвин.
Он взглянул на спутницу с лукавой усмешкой.
– Было бы жаль выливать такой хороший коньяк.
С этими словами Кеньон выплеснул остатки жидкости на сорняки.
Его усмешка обдала ее теплом. У девушки перехватило дыхание, а по телу побежали мурашки. Анна испугалась столь бурной реакции.
Однако редкие улыбки Джошуа делали его невероятно обаятельным. Она невольно задавалась вопросом, каким бы он был, если бы на него не легла мрачная тень скандала, если бы он не страдал от пережитого во время войны. Несомненно, этот мужчина очаровал бы всех вокруг. Дамы бегали бы за ним табунами. Может быть, он был бы уже женат и с любовью воспитывал целую ватагу детишек.
Отогнав эти глупые фантазии, Анна выудила из своего сознания первую связную мысль.
– Ты так и не рассказал мне, почему подрался с Эдвином?
Джошуа секунду поколебался, потом поставил графин на крыльцо и направился по дорожке к лошадям.
– Беллингем обозвал тебя, – пробормотал он, пряча лицо.
– Как?
– Стервой.
Анна шумно выдохнула.
– Понятно. Значит, один ты имеешь право обзывать меня разными обидными словами – например, мегерой.
По шее Джошуа медленно разлилась краснота. Он нагнул голову, чтобы отвязать Плато.
– Прости. Я был зол.
Он подошел к лошади Анны, чтобы подсадить девушку, но она уже поставила ногу в стремя и сама запрыгнула в седло. Устроившись поудобнее, она раздраженно взглянула на стоявшего внизу Джошуа.
– Ты разозлился из-за того, что мистер Фирт предложил мне стать его любовницей?
– Да, – поспешно – даже слишком поспешно – ответил Джошуа.
– Но я ему отказала. У тебя не было повода злиться на меня.
– Ты права. Больше это не повторится.
Пока они ехали домой сквозь сгущавшуюся тьму, Анна размышляла над сложным характером Кеньона. Его настроение все время менялось. Он то улыбался, то хмурился, то целовал ее, то гневно отчитывал. Временами казалось, что ему приятно ее общество, но в иные моменты он выводил ее из себя своими придирками. Он обвинил ее в том, что она слишком добрая, бравируя собственным бессердечием, а через пять минут починил дяде звонок. И потом, Анна помнила, как Джошуа успокоил в церкви маленькую Мэри и поставил на место ее расшалившихся племянников.
Какой противоречивый человек! И какой непредсказуемый!
Анна посматривала на его суровый гордый профиль, проступавший в вечерних сумерках. Он ехал на некотором удалении от нее, словно заявляя о своей независимости. Сердце ее таяло от нежности и запретных желаний.
Грубость и резкие слова были всего лишь уловкой, с помощью которой он стремился удержать ее на расстоянии. Джошуа нарочно провоцировал ее гнев, опасаясь, как бы она не раскрыла его тайны, не узнала о его тягостном прошлом, сделавшем из него черствого, замкнутого человека.
Джошуа нарочно разыгрывая из себя негодяя. Его вполне устраивал этот образ. Но Анна подозревала, что его разрыв с Лили был вызван другими причинами, о которых он не хотел говорить. Может быть, он защищал репутацию своей бывшей невесты? Может быть, она сама была виновата в том, что между ними произошло?
Спохватившись, Анна решительно откинула эти предположения. Скорее всего, Джошуа предал Лили. Но она больше не могла считать его презренным злодеем. Как бы глупо это ни казалось, но ей хотелось верить,
