— Я тебе доверяю, дорогой Пяту, — возразила Катрин.
— Вот и отлично! — отвечал Питу, обрадованный все большей непринужденностью Катрин в обращении к нему.
— Однако тебе придется потрудиться, мой друг.
— Это пусть вас не беспокоит, мадмуазель Катрин.
— Ты заранее готов сделать то, о чем я тебя попрошу?
— Ну еще бы! Разумеется! Лишь бы это можно было сделать!
— Нет ничего проще.
— Ну так скажите!
— Надо сходить к тетушке Коломбе.
— К торговке леденцами?
— Да, она ведь и письма разносит.
— Понимаю… Я должен ей сказать, чтобы она отдавала письма только вам.
— Скажи, чтобы она отдавала мои письма тебе, Питу.
— Мне? — переспросил Питу. — Ну да, теперь понимаю.
И он в третий или в четвертый раз вздохнул.
— Это самое надежное, ты согласен, Питу?.. Если, конечно, ты согласишься помочь мне в этом деле.
— Бог с вами, мадмуазель Катрин! Да разве я могу отказать вам?
— Спасибо! Спасибо!
— Я готов… Я, разумеется, пойду... вот завтра же и пойду.
— Завтра — слишком поздно, дорогой Питу. Идти нужно сегодня.
— Хорошо, мадмуазель, я пойду, сегодня, нынче же утром, да хоть сейчас!
— Какой ты славный, Питу! — обрадовалась Катрин. — Как я тебя люблю!
— Ох, мадмуазель Катрин! — воскликнул Питу. — Не говорите так, меня прямо в жар бросает от ваших слов.
— Взгляни, который теперь час, Питу, — попросила Катрин.
Питу подошел к ее часам, висевшим на камине.
— Половина шестого, мадмуазель, — отвечал он.
— Ну что ж, мой добрый друг Питу… — молвила Катрин.
— Что, мадмуазель?
— Хорошо было бы…
— Пойти к мамаше Коломбе?.. Я к вашим услугам, мадмуазель. Но сначала выпейте микстуру: доктор велел принимать по ложке через полчаса.
— Милый Питу! — отвечала Катрин, наливая себе в ложку лекарство и глядя на него так, что сердце его запрыгало от радости. — То, что ты для меня делаешь, дороже всех микстур на свете!
— Вот, значит, что имел в виду доктор Рейналь, когда говорил, что я обещаю стать хорошим врачом!
— А что ты скажешь, Питу, если тебя спросят, куда ты идешь?
— Об этом можете не беспокоиться.
И Питу взялся за шляпу.
— Разбудить госпожу Клеман? — спросил он.
— Нет, пусть спит, бедняжка… Мне теперь ничего больше не нужно... только бы…
— Только... что? — переспросил Питу. Катрин улыбнулась.
— Да, я догадываюсь, — пробормотал вестник любви, — вам нужно письмо господина Изидора. Помолчав немного, он продолжал:
— Не беспокойтесь, если оно пришло, вы его получите; если же его еще нет…
— А если нет?.. — озабоченно повторила Катрин.
— Если нет, то еще раз взгляните на меня ласково, улыбнитесь мне вот так же нежно, еще раз назовите меня своим дорогим Питу и добрым другом, и, если письмо еще не пришло, я поеду за ним в Париж.
— Какое доброе и верное сердце! — прошептала Катрин, провожая взглядом Питу.
Почувствовав, что долгий разговор утомил ее, она снова уронила голову на подушку.
Десять минут спустя девушка и сама не могла бы сказать, произошло ли все это на самом деле или привиделось ей в бреду; но в чем она была совершенно уверена, так это в том, что живительная свежесть
