предотвратить. Толчок — и только что торжественно открытая школа с треском рушится.
Здесь никто даже не слушает прогнозов погоды из Катании, и такая беззаботность способствует появлению ранних морщин на лице высокого молодого человека из префектуры. Синьор Саммартино — ответственный за защиту гражданского населения и входит в состав Кризисного штаба, который в случае катастрофы координирует мероприятия по проведению эвакуации и оказанию помощи. Когда возникает опасность извержения, Саммартино проводит у телефона по восемнадцать часов в день. А в это время армейские подразделения занимают детский садик Дзаффераны и ждут там приказа о начале эвакуации.
«По восемнадцать часов, — переживает синьор Саммартино, — а их интересует только одно: как бы остаться около своего жилища. Но в случае опасности мы их всех эвакуируем. Всех!»
Логика местных жителей заставляет его беспомощно разводить руками. Пока поток лавы не забурлит у них под ногами, они не видят оснований для паники. И вообще, «господа должностные лица из столицы все равно никому не нужны, потому что в конце концов Этна сама известит о своих желудочных коликах».
...Священник, психолог, историк, общественный деятель — у каждого из них свое объяснение тому, как люди выдерживают жизнь на Этне. «Почему эскимосы остаются на Северном полюсе? Потому что они там родились и не задумываются о причинах, которые их там удерживают. А мы — так уж вышло — родились на вулкане. Этна не хочет быть ни в каком другом месте, и мы не хотим. Это, наверное, и называется патриотизмом». Продавец грибов на углу улицы замолкает, чтобы перевести дух, обступившие его прохожие одобрительно кивают и испытующе смотрят вверх: на месте ли гора? Она возвышается, нарядно освещенная ярким солнцем, кокетливо увенчанная присевшим на ее вершине кучевым облачком. Удостоверившись, что все в порядке, прохожие стряхивают пепел со своих сигарет на тротуар, где они детьми играли в камешки. Тогда еще не было компьютерных игр. А продавец грибов рассуждает: «Наверное, эскимосы охотно поменялись бы с нами. По крайней мере, на вулкане растет больше овощей и фруктов, чем на айсберге».
Все это верно, но существует и другая правда. Потому что есть люди, которые испытывают совсем другие чувства по отношению к этой горе. На пути к вершине встречаешь много разных людей и слышишь разные истории, разные правды — этапы трудного восхождения.
После нескольких метров подъема Этна приоткрывается немного с другой стороны. Каменный карьер на боковом склоне горы повыше Мило существует с 300 года. И кажется, столько же лет находятся здесь эти три мужские фигуры в белых платках на голове, скорчившиеся среди развалин. На гладких, как будто окаменевших лицах не вздрогнет ни одна жилка. Лишь медленно растет щетина, да у одного из них изредка подергивается верхняя губа. Мужчины сидят далеко друг от друга, как каторжники, которых так рассадили конвоиры. Но они не каторжники. Они обрабатывают вулкан.
Молоты откалывают большие куски базальта. Под ногами растет гора холодной лавы: ее используют для строительства тротуаров, стен домов и церквей. Для творений человеческих рук Этна поставляет тот же материал, с помощью которого потом снова разрушает их. Вечный круговорот — и снова молоты высекают искры из равнодушного камня.
Антонино, Пьеро и Себастьяно — братья, младшему из них 32 года, старшему — 49. Свою профессию, которая наряду с сельским хозяйством является здесь классической, они называют «камнеломщик», а о размерах зарплаты предпочитают молчать. Этой работе их научил отец, когда они были еще совсем маленькими. Каждый день здесь как две капли воды похож на предыдущие: по девять часов, глотая пыль, нужно отбивать камни. Испорченные легкие — неизбежное следствие их работы. Отец не курил, а умер от силикоза сравнительно рано для жителя гор: в 71 год. Кроме того, Пьеро слышал по телевизору, что лава радиоактивна. И все же эта работа считается очень престижной, и многие завидуют братьям. Себастьяно смотрит на свои ободранные руки, потом переводит взгляд на клочок хмурого неба — единственный вид, который открывается из ямы. А затем этот человек с надтреснутым голосом, который с сорокового года фактически живет в этой яме и дробит Этну и который подсчитал, что одно извержение уничтожит результаты семидесятитысячелетнего труда камнеломщика, этот человек говорит: «Я ненавижу эту работу. Мы здесь как чабаны с их овцами. Они видят только овец. Мы видим только камни. Эти проклятые каменные камни. И больше ничего».
И все-таки они прекрасны, эти камни! Поросшие лишайником языки лавы извиваются по поверхности гор. Эти черные, зазубренные языки уничтожили недавно несколько тысяч яблонь. Однако сие не уменьшает восторга ученых, ежегодно приезжающих сюда. И это понятно: для них вулкан не враг, а всего лишь партнер в увлекательной научной игре. Вот и сейчас здесь проводят исследования вулканолог из Палермо и геолог из Германии. Они зондируют вулкан, чтобы измерить давление газа, с помощью звуковых волн определяют возможные выходы магмы, а по вечерам ожесточенно спорят, пристально вглядываясь в загадочные кривые, светящиеся на экране компьютера. Скоро ученые вернутся в свои лаборатории, где каждый из них после ряда экспериментов и вычислений окончательно убедится в собственной правоте и непроходимой глупости соперника, а через год враги снова встретятся на Этне, которая будет удовлетворенно урчать, довольная вниманием к своей персоне.
Единственное, в чем сходятся практически все вулканологи,— то, что Этна принадлежит к так называемым «доброкачественным» вулканам, несмотря на то, что хроника ее вспышек, казалось бы, дает мало оснований для подобного заключения. С начала христианского летосчисления здесь произошло сто пятьдесят мощных извержений, сильнейшее из которых было в 1669 году, когда поток лавы стер с лица земли двенадцать деревень и всю западную часть Катании, а затем хлынул в море и продвинулся на семьсот метров. Довольно сильные опустошения произвело и извержение в 1971 году, когда двести миллионов тонн лавы обрушились в долину. Среди всего прочего были разрушены обсерватория, находившаяся почти у самой вершины, канатная дорога, несколько хижин и — это уж как водится — пути сообщения. Рабочие по ремонту дорог с незапамятных времен ценились на Этне на вес золота.
Столь же долго существуют сказания и мифы, с помощью которых здешние жители пытались объяснить бесчинства колосса: это бог Гефест выковывает в недрах горы молнии для Зевса. Или бунтует против грозного племянника пленный титан Тифон. Или циклоп Полифем швыряет в море обломки скал вслед уплывающему Одиссею.
Версии ученых несколько отличаются от вышеизложенных. Они не столь романтичны и не так проникнуты почтительной симпатией к Этне, как сицилийские предания, хотя пафос их вполне соответствует настроению местных жителей: ведь, как уже упоминалось, ученые убеждены в добродушии вулкана.
