— А кто тебе сказал, что мы не умеет говорить? — ответила Лилия. — Было бы только с кем!»

Поезд приходит в Петербург рано утром, а мы условились встретиться с Ириной Константиновной в половине десятого, в музее. Так что можно спокойно пройти пешком от Московского вокзала через весь Невский проспект к Дворцовому мосту.

Сразу за мостом — зеленое старинное здание Кунсткамеры, Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого. Там хранятся две дощечки кохау ронгоронго, которые приплыли в Санкт-Петербург из Океании вместе с Миклухо-Маклаем. Там издана скромная синяя книжица, тиражом всего 200 экземпляров, в которой можно прочитать о том, что написано на кохау ронгоронго.

Мои коллеги, когда узнали, что я получил от автора, Ирины Константиновны Федоровой, эту книгу, набросились на меня: «Ну, говори скорее, что там написано?!»

— А чего вы ждете? Сообщения инопланетян о космических полетах, о тайнах Вселенной? Или, как у Стивенсона, сведений — где на острове спрятаны сокровища?

Да, там тайна. Но меня сейчас больше всего волнует вот что: как можно было прочитать эти письмена, это «говорящее дерево», на том языке, которого давно уже нет? Как возрождался, возникал из небытия сам древний язык?

Невы не видно, сплошное белое поле, и только на самой середине реки вырывается из-подо льда темная вода. Плавают дикие утки, выходят на снежную кромку и красными лапками чертят на снегу свои письмена...

Но пора идти.

Вхожу в вестибюль, сонная вахтерша перебирает пропуска: «К Федоровой? Сегодня неприсутственный день...» Я уже слышу откуда-то сверху:

— Здравствуйте-здравствуйте! Я вас жду.

Она бежит вниз по лестнице. Худенькая, изящная, обаятельная — скорее педагог по бальному танцу, а не доктор исторических наук.

Мы взлетаем на третий этаж, входим в отдел Австралии и Океании.

— У сотрудников сегодня выходной.

Нам никто не помешает. Садитесь, сейчас будем пить чай. Будете винегрет? Сама состряпала. Я попросила прийти хранителя. Он покажет вам дощечки.

Давайте, вам побольше положу. Вы же с дороги. Буфет у нас сегодня закрыт, я вот пряники из дома принесла.

Мы едим, пьем чай с пряниками. На нас со стены чуть насмешливо смотрит Тур Хейердал.

— Счастливый, — вздыхает Ирина Константиновна, — весь остров Пасхи облазил...

— А вы? Конечно же, были на острове?

— Господь с вами! Нигде я не была.

За город-то редко с дочкой выбираемся. Тридцать... ну, не будем уточнять, тридцать с лишним лет в этих стенах.

Как закончила филологический факультет университета, так прямо сюда.

— Значит, вы уже в Университете увлеклись кохау ронгоронго?

— Да нет! Я латынью занималась...

Был такой мальчик, Боря Кудрявцев, вот тот был одержим этими дощечками. Перед войной, когда уже учился в ЛГУ, обнаружил параллельность текстов кохау ронгоронго. Очень важное открытие. Но Боря погиб в 1943-м...

— Давайте начнем со знаков, — говорю я, — вот эти птицы, ящерицы, лягушки... Каждый знак — слово?

— Нет. Вот если бы каждый знак был словом — это было бы логографическое письмо, понятийное. Представляете, сколько нужно было бы знаков, чтобы передать все слова! Невозможно пользоваться таким письмом. А это — иероглифическое письмо, передающее живую речь того времени. Каждый знак передает только какую-то часть слова, морфему. В некоторых случаях, конечно, знак передает слово, но это слово равно морфеме, вот в чем дело.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату