Ей его не удержать. Она всю жизнь прислушивалась к голосу разума. Так не прислушаться ли хоть раз к голосу сердца? И она прошептала:
– Я тоже хочу тебя, Гэбриел.
Он отпрянул и посмотрел ей в глаза:
– И готова лечь со мной в постель?
– Да, – произнесла она не колеблясь. Он не сводил с нее горящего взгляда.
– На этот раз я буду не только ласкать тебя, Кейт. Ты потеряешь невинность.
– Без всякого сожаления. – Она сняла с него парик и бросила на тумбочку у кровати.
– Прогони меня, ради Бога! Ведь пути обратно не будет.
– Я умру, если ты уйдешь! – Она прижалась к нему. – Не отталкивай меня, Гэбриел. Мне давно не шестнадцать.
– Да, не шестнадцать.
Он стал раздевать ее. Медленно, постепенно. Платье полетело на пол. Потом корсет.
Остались только чулки и белье. Горячие губы коснулись ее груди, сначала одной, потом другой, потом скользнули ниже, к заветному месту. Кейт едва не потеряла сознание. Но Гэбриел вдруг остановился и стал вытаскивать шпильки из ее волос, которые наконец рассыпались по плечам.
– В тот день, когда я вернулся в Ларкспер-Коттедж, волосы у тебя были распущены. О, как я хотел тебя тогда.
Кейт помнила, как неловко себя чувствовала, когда Джаббар отнял у нее заколку и Гэбриел застал ее в таком не-прибранном виде.
– У меня очень непослушные волосы.
– Они тебе очень к лицу.
Он опустился перед ней на колени, и стал стягивать с нее шелковые чулки, покрывая поцелуями ее бедра. Изнемогая от желания, она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. Она стояла обнаженная перед Гэбриелом, а он смотрел на нее снизу вверх горячим нетерпеливым взглядом.
Кейт вспыхнула. И инстинктивно прикрылась руками.
– Не надо, ты так прекрасна! – Он не сводил с нее глаз, рассматривая каждую линию, каждый изгиб ее тела. – Моя прекрасная, удивительная Кейт!
Гэбриел подхватил ее на руки и отнес на кровать. Положил на прохладные простыни и склонился над ней. Она закрыла глаза, а когда приподняла веки, увидела, что он раздевается.
Матрас прогнулся под его тяжестью, когда он сел, чтобы снять ботинки и носки. У него на спине она заметила несколько глубоких свежих шрамов, и сердце болезненно сжалось. Только сейчас она поняла, как серьезно он был ранен в ту ночь, когда погиб отец. А она ему не верила.
Она встала на колени и дрожащими руками коснулась шрамов.
Он отпрянул.
Кейт отдернула руку.
– Больно?
Глаза его сверкали в полутьме.
– Нет, конечно. Просто ты меня испугала. Неужели она напомнила ему о том нападении? Она коснулась его шрамов губами.
– Ты ведь мог умереть тогда, Гэбриел. – Ее голос дрогнул.
– Возможно, так было бы лучше.
Гейб страдал не только от ножевых ран, но и от душевных. Он горько раскаивался в случившемся и буквально ненавидел себя.
– Не говори так. Я бы не вынесла, если бы потеряла еще и тебя.
Он продолжал ласкать ее, но все еще не решался в нее войти.
– Любимая, будет немного больно, но потом ты испытаешь ни с чем не сравнимое наслаждение.
Неужели он ее любит? Или называет любимой каждую женщину, с которой ложится в постель?
Гейб чувствовал, что Кейт на пределе, снял бриджи, лег на нее, пощекотал пальцем ее влажное лоно и медленно вошел в нее, проникая все глубже и глубже, и одним сильным движением лишил ее невинности. Она вскрикнула, но легкую боль заглушила жажда наслаждения. Он покрыл ее лицо поцелуями.
– Я причинил тебе боль?
– Нет, – прошептала она, – все было прекрасно. Только теперь Кейт поняла, что такое настоящая страсть.
Она и представить себе не могла, какое наслаждение испытывают мужчина и женщина, когда сливаются не только их тела, но и души.
– Теперь ты моя, Кейт. Только моя.
– Ты тоже мой, Гэбриел.
