— На нас смотрят, — прошептала Шимейн. И вправду, многие зрители, стоящие у стен зала, уставились на них в упор — в том числе и Роксанна, которая пренебрегла своими обязанностями.
— И не без причины, — ответил Гейдж, склоняясь к ней. — Вы несравненны!
— Но смотрят на нас обоих, — поправила Шимейн. — Неужели от нас ждут какой-нибудь выходки?
— Не следует разочаровывать их, — заметил Гейдж, пряча усмешку. — Пожалуй, поцелуя будет достаточно.
— Ни в коем случае, сэр! — шепотом воскликнула Шимейн.
В его глазах вспыхнули лукавые огоньки.
— Думаете, не стоит?
Не сомневаясь, что Гейдж Торнтон способен на все, Шимейн попыталась отвернуться, но Гейдж успел обхватить ее за талию, на миг крепко прижав к себе. Ропот, послышавшийся в толпе, подтвердил неусыпное внимание зрителей.
— Не смейте убегать, иначе поцелую вас немедленно, — пригрозил Гейдж, сжимая ее талию.
Шимейн поспешно кивнула, понимая, какое поднимется возмущение.
— Мэри-Маргарет была права, сэр.
— В чем, моя прелесть?
Пухлые губы Шимейн сложились в обольстительной улыбке.
— Вы — сам дьявол!
Запрокинув голову, Гейдж расхохотался, привлекая к себе удивленные взгляды окружающих: редко кто видел его таким.
Когда танец закончился, Шимейн не стала убирать руку. Нежное пожатие убедило ее, что Гейдж не возражает. Они обменивались улыбками и замечаниями о музыке, не видя, как угрюмо наблюдает за ними Роксанна.
Вечер прошел прекрасно! Чаще всего Гейдж танцевал с Шимейн, но время от времени его подмастерья и Джиллиан просили у хозяина позволение покружиться в танце с его спутницей. Если не считать сплетниц и врагов Гейджа Торнтона, горожане спокойно восприняли появление Шимейн на балу. Ничего другого им не оставалось — Гейдж был настороже.
Спустя некоторое время Гейдж склонился к Шимейн:
— Вы не проголодались? Если хотите, можем перекусить.
— Умираю с голоду!
— Тогда пойдем, моя милая рабыня, я поищу для нас удобное местечко и попробую утолить ваш голод.
Гейдж подозвал своих друзей, они заняли стол в глубине зала и начали с аппетитом поглощать принесенное Слаем угощение, обмениваясь шутками и остротами, мастерами на которые оказались Джиллиан и Мэри-Маргарет. За столом то и дело слышался веселый смех, но внезапно над ним, подобно удару тяжелого молота, нависло мрачное молчание.
— Подумать только, каторжница среди добропорядочных граждан! Видно, некоторым невдомек, что они оскорбляют своих соседей, — раздался ехидный мужской голос.
Мгновенно обернувшись, Гейдж обнаружил неподалеку ухмыляющегося Сэмюэла Майерса, а рядом в толпе женщин разглядел носатую Альму Петтикомб. Очевидно, Майерс считал, что в окружении свидетелей оскорбление сойдет ему с рук, но Гейдж с гневным видом поднялся из-за стола, и сплетницы поспешили упорхнуть. Майерс оказался лицом к лицу с разъяренным Гейджем. Шимейн и Слай тут же поспешили вмешаться: девушка осторожно взяла Гейджа за руку, а столяр успокоил:
— Забудь об этом ничтожестве, Гейдж. Не стоит обращать на него внимания.
— Эй ты, болван! Кого это ты назвал ничтожеством? — выпалил Майерс, приближаясь к Слаю.
Джиллиан в восторге выкрикнул:
— Покажи ему, где раки зимуют, Слай!
Подмастерья безудержно расхохотались, когда громадный столяр лениво поднялся на ноги. Чтобы взглянуть ему в глаза, Майерсу пришлось запрокинуть голову. От неожиданности он разинул рот, ахнул, изумляясь ширине плеч и росту Слая, и мгновенно утратил желание язвить.
— Меня зовут Слай Таккер, — гулким голосом известил его столяр.
— Благодарю, не смею больше вас задерживать, — торопливо забормотал Майерс. — Прошу прощения, что потревожил…
Слай сел на место, а Гейдж довольно рассмеялся.
— Умеешь успокаивать задир, Слай! Пожалуй, если я когда-нибудь отправлюсь воевать, то прихвачу тебя с собой. От одного твоего вида враги бросятся прочь, поджав хвост.
Дружеское пиршество возобновилось, а затем вновь начались танцы. Миссис Петтикомб судачила без умолку, Роксанна хмурилась и дулась, но Шимейн и Гейдж не обращали на них внимания. Последний танец они танцевали вдвоем. Распрощавшись с друзьями, Гейдж взял Шимейн за руку и повел ее к конюшне, не замечая, как перешептываются за их спинами городские сплетницы.
Проходя мимо таверны, они увидели, как Фредди выводит за дверь Поттса. Матрос едва держался на ногах, хватался за живот и стонал от боли. Его лоб украшала самодельная повязка, вторая виднелась на кисти руки. Судя по плачевному виду Поттса, ему досталось по заслугам в драке с английскими солдатами.
Спустя несколько минут, в конюшне, когда Гейдж запрягал жеребца, из темноты послышались шаркающие шаги. Гейдж вгляделся в густые тени вдоль стен и увидел Каина, неуклюже ковыляющего навстречу ему. Опасливо взглянув на Гейджа, горбун протянул ему деревянную фигурку цапли, словно пытаясь объяснить причину своего появления. Гейдж кивнул, и горбун повернулся к Шимейн, невнятно пробормотав что-то и подавая ей птицу.
Гейдж быстрее понял смысл речи Каина и объяснил недоумевающей Шимейн:
— Кажется, Каин хочет, чтобы вы приняли эту птицу в подарок, потому что вы — его друг.
Горбун добавил неразборчивую фразу.
— Он вырезал ее для вас, — перевел Гейдж.
— О, Каин, какая прелесть! — в неподдельном восторге воскликнула Шимейн. Несмотря на собственное уродство, горбун чувствовал красоту природы и попытался воплотить ее в деревянной статуэтке птицы. — Вы наделены редкостным даром, Каин! Я с радостью приму ваш подарок и сохраню его в память о нашей дружбе. Спасибо вам.
Шимейн шагнула вперед, и Каин, просияв, удостоился еще одного нежного поцелуя в лоб. После дружеского объятия Шимейн отступила. Видимо, ее поступок вновь смутил Каина: он дотронулся до места, к которому прикоснулись губы Шимейн, и вдруг расплылся в кривой улыбке, обнажающей редкие зубы. Застенчиво попрощавшись, он повернулся и скрылся в темноте.
Гейдж подошел поближе к Шимейн, чтобы рассмотреть птицу. Казалось, он тоже был поражен отзывчивостью спутницы.
— По-моему, вы обрели преданного друга, дорогая.
— Каин очень одинок и заслуживает сочувствия, — искренне произнесла Шимейн. — Мне больно думать о том, сколько бед пережил этот всеми отвергнутый, несчастный человек. Все мои страдания ничтожны по сравнению с его муками. Размышляя о них, я понимаю, что должна благодарить судьбу.
— Ваша доброта облегчила ему жизнь, Шимейн, — заметил Гейдж. — Каин огорчился бы, узнав, что вы печалитесь. Не для того он вложил столько труда в свой подарок. Он хотел доставить вам удовольствие, какое вы доставили ему единственным поцелуем.
Улыбнувшись, Шимейн позволила Гейджу подсадить ее в повозку. Они отправились в путь, торопясь добраться до дому. Сначала Шимейн разглядывала фигурку, подаренную Каином, но так как день выдался утомительным, ритмичное цоканье копыт и легкое покачивание рессорной повозки вскоре убаюкали ее. Несколько раз она резко вскидывала голову, просыпаясь, пока мужская рука не прижала ее к крепкому плечу. Поездка прошла для Шимейн незамеченной, и, даже когда Гейдж остановил жеребца у сарая, она не проснулась.
Гейдж привязал вожжи к передку повозки, откинулся на сиденье и вгляделся в лицо спящей спутницы. Она прижалась к Гейджу, словно впитывая его тепло. Упругая грудь обжигала его сквозь ткань рукава, и Гейдж с трудом удерживался, чтобы не обвести пальцем ее соблазнительные контуры. От Шимейн исходил
