тяжелые резные стулья.
– Горячие сладкие тамали[1].
Отец Баптисте поставил тарелки и снял с подноса керамический горшок. Потом расставил на столе стаканы из зеленого стекла и такой же кувшин с водой, добавил тарелку с кукурузными лепешками-тортильо и миску с черными бобами, приправленными красным и зеленым перцем и улыбнулся:
– Пожалуйста, ешьте, не стесняйтесь. Если желаете что-то покрепче, тогда вам лучше пойти в таверну.
– Нет, это чудесно.
Синтия выпила махом полстакана родниковой воды.
Отец Баптисте снова наполнил ее стакан.
Мэверик взял тамали, развернул трубочку и откусил. Синтия осторожно последовала его примеру. Казалось, лепешка была сладкой, но тотчас она почувствовала, как горит у нее во рту, и схватила стакан с водой.
Мэверик усмехнулся:
– Слишком острое?
Она кивнула, не в силах говорить, глаза ее наполнились слезами.
Отец Баптисте забеспокоился:
– Мы привыкли к этому вкусу. Я не думал, что так выйдет. Вы в порядке?
– Да.
Синтия сделала еще одну попытку. Она с ужасом наблюдала, как Мэверик с хрустом пожирает перец. Похоже, для него это было обычное дело.
Утолив голод, Мэверик откинулся на спинку стула.
– Благодарю вас. Давно не ел так вкусно.
– Да, это изысканные блюда, – вторила ему Синтия. – Благодарю вас за то, что накормили нас.
– Для меня это удовольствие, – Отец Баптисте подался вперед. – А теперь поговорим насчет моей телеграммы.
– Прошу прощения, но, мне кажется, сперва стоит поговорить о другом, – перебила Синтия. Мэверик с изумлением посмотрел на нее.
– Девочка из этой деревни, на мой взгляд, одевается совсем не по возрасту. На вид ей не больше одиннадцати. Когда мы приехали, она боролась с собакой. А что, если бы та укусила ее?
– Вы познакомились с Розалиндой, – объяснил священник и откинулся на спинку стула. – И что вы о ней думаете?
– Так это была Розалинда? – изумился Мэверик. Он сделал стремительное движение и чуть не опрокинул свой стакан с водой.
Отец Баптисте кивнул.
– Но я думал, что еду спасать одинокого, запуганного, беззащитного ребенка, – разочарованно протянул Мэверик. – А эта девочка – дикарка. Вы бы поглядели, что она вытворяла с несчастной собачонкой!
– Она умеет добиться, чего хочет, – ответил отец Баптисте.
Мэверик покачал головой:
– Эта девочка не может быть Розалиндой, она совсем не похожа на Марию.
– Это верно, – ответил отец Баптисте. – Мария была мятущейся душой. Розалинде удается побороть демонов, мучивших ее мать.
– Что вы хотите сказать? – спросил Мэверик.
– Сами увидите.
– Не будете ли вы так любезны объяснить, что здесь происходит? – потребовала Синтия.
– Хотите, чтобы я тоже поведал часть истории? – спросил отец Баптисте у Мэверика.
– Да.
– Тогда сначала расскажите вы, а я закончу, – Отец Баптисте, дотронулся до креста на шее, – Вероятно, вы удивляетесь, почему я так отлично говорю по-английски. Я из Мехико. Знаю несколько языков. Меня готовили к... Но сейчас это уже не важно к чему. Я здесь для того, чтобы побороть грех гордыни и высокомерия. – Он тяжело вздохнул. –
Пока я не научился чувствовать свою боль, я понимал страдания других только в той мере, в какой они могли послужить пищей для моего интеллектуального опыта. Синтия подалась вперед:
– Это поразительно! Так вы интересуетесь литературой, хотели бы написать книгу? Я намерена основать свой издательский дом. Возможно, ваш опыт, давшийся вам столь большой ценой, сможет помочь другим.
Мэверик бросил на нее хмурый взгляд.
– Не искушайте меня, – ответил отец Баптисте – Прежде я ухватился бы за эту мысль. Я был гордым и высокомерным.
– Но нет ничего дурного в том, чтобы помочь другим, – сказала Синтия. – Книга могла бы оказать им
