– Нравственных устоев?
Она ударила его по щеке, потом в ужасе отступила назад. Никогда в жизни Синтия не поднимала руку на другого человека, если не считать случая с Хаскелом Рейнзом, но то была самозащита. Ей было отвратительно насилие.
Мэверик потер щеку.
– Вы привыкли все делать по-своему. Да?
– Прошу прощения. Это совсем на меня не похоже.
– В чем дело?
– Я уверена, что отец Баптисте найдет кого-нибудь, кто проводит меня обратно в Лордсберг. Желаю вам удачи с Розалиндой. Думаю, вы найдете женщину, способную помочь вам в воспитании дочери.
Она резко повернулась, чтобы уйти, но он удерживал ее.
– Если хотите устроить сцепу, валяйте!
Мэверик приблизил к ней лицо, потирая ее руки вверх и вниз.
Синтия попыталась уклониться.
– Пустите меня!
– Теперь вам от меня не убежать. – Он помрачнел. – Я буду целовать вас до тех пор, пока вы не потеряете сознание, и сделаю это на виду у всех, чтобы показать вам, чего я от вас хочу.
– Что вы имеете в виду?
Синтия смущенно заметила, что прохожие останавливаются и глазеют на них.
– Вы отлично понимаете, что я хочу.
Мэверик склонился к ней ближе. Синтия ощутила его теплое дыхание на своем лице. Но вдруг он оттолкнул ее.
– Я устал от ваших игр. Вы хотите, чтобы я произнес это вслух? – Мэверик придвинулся еще ближе и понизил голос. – Я хочу вас. Ужасно. Отчаянно. И вы чувствуете то же самое.
– Вы желали Марию так же сильно? – дерзко спросила Синтия. Она не могла поверить, что произнесла эти слова.
И тут его лицо просветлело.
– Так вот в чем дело!
Мэверик прижал ее к груди и принялся нежно гладить по спине. Синтия чувствовала мощное биение его сердца. Еще несколько мгновений она была в его объятиях, думая о том, что он опять ничего не понял.
– Марии нет в моей жизни больше десяти лет. – Мэверик прервал ее размышления.
Это был вовсе не тот ответ, который она хотела бы услышать.
– А как насчет Розалинды?
– Если она моя дочь, то станет частью моей жизни. Но это не имеет никакого отношения к нам с вами.
– Она ваша дочь, – вздохнула Синтия.
Он приподнял ее лицо, держа его в ладонях.
– Если вы ревнуете – значит, у меня есть надежда. – Мэверик нежно поцеловал ее в кончик носа. – А теперь давайте на время забудем обо всем этом и пойдем знакомиться с Розалиндой.
Синтия снова вздохнула. То, что было таким простым и естественным в поезде на станции Ринкон, казалось сейчас запутанным и сложным. Теперь им придется говорить о его дочери, знакомиться с Розалиндой, выяснять отношения. Хватит ли у нее на это сил?
– Согласны?
Мэверик вглядывался в ее глаза, ища в них ответ, который значил бы больше, чем слова.
Она кивнула. Мэверик опустил руки, не сводя глаз с Синтии. Судя по скептическому выражению ее лица, она уже почти не доверяла ему, но разве это главное? Она все еще была с ним. И только это имело значение. Мэверик поймал и нежно поцеловал ее руку. Они уже было направились к глинобитному дому на южной окраине деревни, как услышали за спиной взволнованный окрик:
– Синтия, Мэверик! Подождите!
К ним спешил отец Баптисте.
– Мне не хотелось, чтобы вы встретились с Розалиндой без меня, – сказал он.
– Ожидаете неприятностей?
– Не думаю, – ответил отец Баптисте. – Но Розалинда знает меня и доверяет. Поэтому лучше мне пойти с вами.
– Благодарю, – сказал Мэверик.
– Но сначала я хочу кое-что объяснить. Тьюла – необычное место. В большинстве поселений индейского племени яки нет церкви. Но в этой деревне церковь появилась давным-давно, и с тех пор отцы церкви присылают сюда священников.
