Голова идет кругом, и я сжимаю виски. Может быть, все это чушь? Карточный домик? Но уж больно гладко все складывается.
— Голова трещит от всей этой кутерьмы, да?
Ченза. С небольшим, зловеще блеснувшим револьвером в руке.
— Очень кстати. Тебя уже ищут. И у полицейских пистолеты больше твоего. — Это всего лишь бравада — на самом деле я в ужасе.
— Если те двое выйдут из «Амелии» и побегут по коридору, я выйду из купе и выстрелю в них — надеюсь, в спину. Не я, так мой брат прикончит их.
— Лазарь.
— Это его сценический псевдоним из пьесы, в которой он играл еще ребенком. Он вставал из сгоревшего гроба. Бела взял псевдоним, когда стал снайпером.
— Он тот, кого Мердок узнал в Коломбо, а потом пытался шантажировать. И он убил Мердока, стреляя за сценой. Выстрелил одновременно с женой Мердока. Она, конечно, знала. Продалась?
— Не просто продалась. Бела не дурак. Он знал, что Мердоки поплывут на пароходе, и подослал меня к ним. Пристроиться к этой парочке не составило большого труда. Я влезла к ним в постель, к обоим.
Странное спокойствие овладевает мной, когда я разговариваю с женщиной, пришедшей убить меня. Я шевелю губами не из смелости, а потому что нахожусь в состоянии глубокого шока.
— А зачем было убивать Мердока? Вы могли бы откупиться от него.
— Я пыталась. Но у Хью оказался слишком большой аппетит.
— А фон Райх? Когда вам не понадобилась его взрывчатка…
Ченза ухмыляется.
— Он ничего не смыслит во взрывчатке. Он был импресарио иллюзионного представления Белы и зарабатывал на продаже пороха махдистам. Но слишком много болтал. Ты умна, надо отдать тебе должное. И любопытна как кошка. — Ченза зловеще улыбается. — Но у тебя на восемь жизней меньше. Ну так что — ты разгадала замысел?
— Кажется, разгадала. Это произойдет на одном из поворотов дороги, когда твой брат сможет выстрелить без помех в человека в «Амелии». Винтовка в сумке с клюшками для гольфа. Вы заплатили и лорду Уортону за помощь.
— Какая умница! Ты могла бы быть хорошим детективом, только вот очень скоро станешь трупом.
«Нужно, чтобы она говорила не переставая. Кто-нибудь пройдет мимо».
— Сколько вы заплатили Уортону? Даже если ему нужны были деньги…
— Он в таком безнадежном положении, что готов продать душу, чтобы выкупить заложенное имение. Но это еще не все. Бела смог подорвать его репутацию. Скандал на сексуальной почве, от которого никто не избавлялся.
— Ты…
— Повернись. — Она смотрит на часы. — Пора. Хватит болтать.
— Выстрел услышат.
— Не бойся, я не собираюсь стрелять.
В ее голосе зловещее ликование.
Я поворачиваюсь. Ноги вдруг слабеют. Еще немного, и они подкосятся. Я слышу движение за спиной и краем глаза вижу, что в руках у Чензы ремень. Мое сердце сейчас взорвется. Кожаная петля перекидывается через голову и обхватывает шею, колено упирается в талию, и дыхание перекрывается, когда Ченза дергает за ремень. Мне кажется, что шея ломается. Освободиться я не могу, как ни стараюсь.
Вдруг натяжение ремня ослабевает, и Ченза, упав на меня, сползает на пол. Я отталкиваю ее и чуть сама не оказываюсь на полу рядом с ней.
— Что случилось?
Я держусь за горло, хватая ртом воздух, и смотрю на изумленного проводника. В руках он держит большое серебряное блюдо, а на полу валяются булочки для завтрака.
Проводник показывает на Чензу.
— Она душила вас. Она что, спятила?
— Вот именно.
Ченза начинает подниматься. Я выхватываю тяжелое блюдо у Джорджа и, подняв его над собой, со всего маху обрушиваю на голову Чензы, повергнув ее снова на пол. На всякий случай ударяю эту женщину еще раз.
— Вы убьете ее! — всполошился Джордж.
— Сомневаюсь, но надеюсь на это. — В руке Ченза все еще сжимает маленький револьвер, и я забираю его. — Смотри за ней, она опасна.
— Кто она?
— Убийца.
Я сую ему в руки блюдо и бросаюсь к выходу на переходную площадку между вагонами, чтобы бежать в купе Фредерика. На ходу кричу Джорджу:
— Скажи тем английским полицейским, чтобы они не давали их пассажиру подходить к окну, а потом приходи в купе мистера Селуса!
Ворвавшись в соседний вагон, я открываю дверь купе Фредерика. Там никого нет.
— Где он?! — кричу я проводнику, который смотрит на меня как на ненормальную.
Он качает головой и пятится назад, подняв вверх руки:
— Я не знаю.
До меня доходит, что я направляю на него револьвер, и я опускаю оружие.
— Найди мистера Селуса. Скажи ему, что это Уортоны.
— Что сказать про Уортонов?
— Что это они.
Я бегу мимо проводника.
— Куда вы?
— Остановить убийцу!
68
Не доходя до вагона Уортонов, я останавливаюсь и смотрю на револьвер малого калибра, который держу в руке.
«Что я делаю?» Я хочу обезоружить снайпера с винтовкой, а у меня какой-то пугач. В барабане маленького револьвера Чензы пять пуль — меньше, чем в шестизарядном, из которого я училась стрелять. Впрочем, мне, давно не бравшей в руки оружия, и этот пугач кажется пушкой.
«Не думай, — говорила Энни Оукли, когда давала мне уроки стрельбы, — просто смотри, куда хочешь попасть, направь на цель оружие и стреляй».
«Направь на цель оружие и стреляй». Отводя назад курок, я чуть не роняю револьвер.
Собравшись с духом, я начинаю шаг за шагом двигаться дальше. Я так трясусь, что с трудом открываю двери на переходную площадку — сначала из тамбура, где стою, а потом в тамбур следующего вагона.
Коридор пуст, и я медленно иду по нему, держа перед собой револьвер обеими руками. В салоне на другом конце вагона возникает чья-то тень, и я замираю на месте.
Лорд Уортон появляется на моей линии прицеливания, покачиваясь и почти теряя равновесие.
— Иди в свою нору, — мямлит он.
Лорд настолько пьян, что я не уверена, узнает ли он меня.
— Поднимите руки!
— Глупая женщина. — Уортон уходит за угол, скрывшись из моего поля зрения.
