стайка молодых женщин, так похожих одна на другую, что они сливались в однородную щебечущую массу. С ними были также дуэньи: мамаша, твердо намеренная выдать замуж дочь, и тетушка, твердо намеренная выдать замуж племянницу, которые посматривали на него с алчностью стервятников, готовящихся полакомиться свежатинкой. Если бы эти блюстительницы нравственности знали правду о его жизни, то наверняка не стали бы с такой настойчивостью навязывать ему своих дочерей и племянниц.
У Мэтью вырвался громкий безрадостный вздох, затушенный ливнем и громом. Возможно, это не имело бы значения, потому что на многое можно закрыть глаза, когда открывается перспектива получить высокий титул маркиза Лэнгстона.
Он с трудом подавил гримасу, вспомнив о том, какие великолепные жемчужины высшего общества приглашены к нему в гости. Все они казались ему такими… заурядными, такими типичными представительницами его класса – декоративными тепличными растениями, которые умеют поддерживать пустые беседы и часами болтать о погоде и моде. Хотя каждая его гостья обладала требуемыми ему характеристиками, ни одна из них ничем не выделилась среди остальных.
Пожалуй, за исключением одной, которая сидела на противоположном конце обеденного стола. Это была младшая сестра леди Уингейт, которая привезла ее с собой в качестве компаньонки. На носу у нее красовались очки, которые то и дело съезжали, и их приходилось поправлять. Как зовут эту девушку? Мэтью покачал головой, не в силах припомнить ее имя.
По правде говоря, он обратил на нее внимание только потому, что случайно взглянул в ее сторону, когда подали суп. Она наклонилась над тарелкой, очевидно, наслаждаясь ароматом, а когда подняла голову, стекла ее очков запотели от пара, поднимавшегося над супом. При виде этой картины Мэтью чуть не расхохотался, вспомнив, что тоже самое частенько случалось с ним, когда он носил очки для чтения. Он представил себе, как она отчаянно моргает за затуманившимися стеклами очков. Несколько секунд спустя стекла очков очистились, и их взгляды встретились. В ее глазах мелькнула какая-то искорка, но прежде чем он успел понять, в чем дело, она отвела взгляд в сторону, а с ним заговорил кто-то из гостей.
Его гости… Все они сейчас крепко спали, уютно расположившись в своих постелях. В теплых и сухих постелях. Счастливчики!
Мэтью поморгал и, безжалостно прогнав охватившее его чувство зависти, с силой вонзил лопату в землю.
– Позвольте мне открыть наше собрание, – произнесла Сара Мурхаус долгожданные слова, встреченные радостным волнением.
Она стояла возле мраморного камина в своей спальне в загородном поместье лорда Лэнгстона, где было назначено место сбора. Здесь было тепло от горящего камина, хотя на ней были надеты только тонкая ночная сорочка и халатик. В комнате то появлялись, то исчезали какие-то жутковатые тени, которые казались еще более зловещими, когда небо прорезали молнии, слышались раскаты грома, а в потемневшие оконные стекла барабанил дождь.
Словом, это была идеальная ночь, чтобы поговорить о чудовищах.
И убийстве.
Сара медленно приблизилась к кровати, окинув взглядом трех женщин, сидевших, словно голубки на ветке, на огромном матрасе. Их белоснежные ночные сорочки как будто мерцали при вспышках молний. Леди Эмили Стейплфорд и леди Джулиана Брэдли, застыв в ожидании, смотрели на нее широко раскрытыми глазами, сидя с ногами на постели и обхватив руками поднятые колени. У Сары были кое-какие сомнения по поводу того, что такие «маменькины дочки», как они, решатся украдкой сбежать из своих комнат на это тайное собрание, однако все явились точно в час пополуночи и с явным нетерпением ждали начала собрания.
Сара перевела взгляд на свою старшую сестру Каролину. Выйдя десять лет назад замуж, она поднялась высоко вверх по социальной лестнице, став из дочери простого врача виконтессой Уингейт. А когда три года назад ее горячо любимый муж умер, она превратилась в безутешно скорбящую вдову, причем горе ее было так глубоко, что Сара опасалась, что Каролина никогда уже не придет в себя.
Огонек интереса, зажегшийся в глазах Каролины, стоил того, чтобы рискнуть скандалом, который могла вызвать их деятельность, и Сара была очень довольна тем, что старшая сестра, несмотря на свою тяжелую утрату, предпринимает попытку вновь вернуться к радостям жизни.
Усевшись на покрывале так, что теперь четыре женщины образовывали небольшой кружок, Сара поправила сползшие на кончик носа очки, приподняла подбородок и сказала торжественным тоном, приличествующим данному случаю:
– Я начну с вопроса, который, учитывая характер нашей дискуссии, несомненно, приходил в голову каждой из нас: был ли доктор Франкенштейн всего лишь плодом воображения Мэри Шелли, или вам кажется, что на самом деле существовал какой-то сумасшедший ученый, который раскапывал могилы и крал отдельные части тел, чтобы создать живое существо?
Эмили, самая отважная из подруг Сары, прошептала:
– Ты говоришь: «существовал» сумасшедший ученый. А вдруг он до сих пор существует? И продолжает свою работу? Возможно, Мэри Шелли знала его или работала у него до того, как завела скандальную интрижку с женатым Перси?
Сара взглянула на красавицу леди Эмили, с которой ее познакомила пять лет тому назад сестра. Ей сразу же понравилась энергичная Эмили, в зеленых глазах которой частенько плясали озорные искорки, а богатое воображение было под стать воображению самой Сары. Эмили был двадцать один год, и она была старшей из шестерых детей лорда и леди Фенстроу. В результате того, что за последнее время финансовое положение семейства сильно пошатнулось из-за пагубного пристрастия ее отца к недальновидным капиталовложениям и дорогостоящим любовницам, у Эмили не осталось иного выбора, кроме как удачно выйти замуж.
Как ни печально, но наблюдения за происходящим в высшем свете показали Саре, что отец Эмили – не единственный джентльмен, чьи расточительные замашки и отсутствие деловой хватки ввергли семью в столь же плачевное финансовое положение. Стало ясно также, что даже такая красивая девушка, как Эмили, сразу же существенно утрачивает привлекательность, если у нее отсутствует богатое приданое. А это означало, что для девушки вроде Сары – некрасивой бесприданницы, которая к тому же достигла «солидного» двадцатишестилетнего возраста, – судьба приготовила участь старой девы. Правда, Сару это вполне устраивало, тем более что на основе все тех же наблюдений она пришла к выводу, что от мужчин гораздо больше всяческих неприятностей, чем проку. Откашлявшись, Сара продолжила:
– Итак, существуют ли на самом деле сумасшедшие ученые вроде Франкенштейна? Этот вопрос идеально подходит для того, чтобы открыть дискуссию по книге Шелли.
