– Телефон, – задумчиво произнес он.
– А что с ним?
– Разговор между Флемингом и Моллисоном. Он мог сообщить ему о своих планах в отношении Кента.
– Если вы считаете ключом телефонный разговор, тогда и его семья могла знать, куда едет Флеминг. Он же отменил свою поездку в Грецию, не так ли? Или по крайней мере отложил ее. Каким-то образом он сообщил бы им. Он должен был что-то им сказать, раз его сын… как там его зовут?
Перевернув еще две странички, Линли сверился с ее записями.
– Джимми.
– Точно. Раз Джимми не позвонил миссис Уайтлоу в среду, когда отец за ним не заехал. И если Джимми знал, почему отменилась поездка, он вполне мог сказать своей матери. Это вполне естественно. Она же ожидала, что мальчик уедет. А он не уехал. Она бы спросила, что случилось. Он бы объяснил. И куда это нас приводит?
Из верхнего ящика своего стола Линли достал разлинованный блокнот.
– К Моллисону, – сказал он, записывая. – К жене Флеминга. К его сыну.
– К Пэттену, – добавила Барбара.
– К Габриэлле, – закончил Линли и дважды подчеркнул последнее имя. Подумал немного и подчеркнул еще раз.
Наблюдавшая за ним Барбара сказала;
– Что касается Габриэллы, не знаю, инспектор. В этом нет никакого смысла. Что она сделала? Убила своего любовника, а затем радостно укатила на его машине? Это слишком легко. И слишком очевидно. Что у нее вместо мозгов, если она совершила нечто подобное? Опилки?
– Пэттен так и считает.
– И мы возвращаемся к нему. Видите? Это естественное направление.
– У него веский мотив. Что до остального… – Линли указал на папку с материалами и фотографиями, – нам предстоит выяснить, как согласуются улики. Мейдстоунская группа закончит работу в коттедже к утру. Если там что-то есть, они это найдут.
– По крайней мере, мы знаем, что это не самоубийство, – сказала Барбара.
– Да. Но это может и не быть убийством.
–У вас нет оснований утверждать, что это несчастный случай, учитывая сигарету и спички, найденные Ардери в кресле.
–Я не говорю, что это несчастный случай. – Линли зевнул, оперся подбородком на ладони и поморщился, уколовшись о щетину и, видимо, поняв, который час. – Нам понадобится номер машины Флеминга, – сказал он. – Нужно разослать описание. Зеленая, по словам миссис Уайтлоу. «Лотус». Возможно, «лотус-7 ». Где-то на него должны быть документы. Думаю, в Кенсингтонском доме.
– Согласна. – Барбара взяла свой блокнот и сделала пометки, тг А вы, случайно, не заметили вторую дверь в этой спальне? В доме Уайтлоу?
– В комнате Флеминга?
– Рядом со шкафом. Вы ее видели? На ней на крючке висел халат.
Линли уставился на дверь кабинета, словно восстанавливая картинку.
– Коричневый бархат, – произнес он, – с зелеными полосками. Да. А что такого?
– Да дверь, а не халат. Она ведет в ее комнату, Именно там я до этого взяла покрывало.
– В комнату миссис Уайтлоу?
– Правда, интересно? Смежные спальни. И о чем нам это говорит?
Линли поднялся.
– О сне, – ответил он, – который нам обоим сейчас бы не повредил. – Он аккуратно пристроил под мышкой папку с документами и фотографиями. – Идемте, сержант. Утром надо начать пораньше.
Когда Джинни уже больше не могла оттягивать этот момент, она поднялась наверх. Но прежде она перемыла всю посуду от так и не съеденного ужина, аккуратно повесила посудное полотенце на перекладину, прикрепленную к холодильнику присосками. Вымыла плиту и собралась вытереть старую красную клеенку, служившую скатертью на кухонном столе. Отступила от стола и непроизвольно вспомнила, как он говорил, ковыряя протертую клеенку:
– Дело не в тебе, девочка. Во мне. В ней. Я хочу чего-то от нее и не знаю, и мучаюсь от того, что ты с детьми сидишь тут и ждешь моего решения и его последствий для вас. Неужели ты не понимаешь? Я не знаю, чего хочу. О, черт, Джин, не плачь. Успокойся, пожалуйста. Терпеть не могу, когда ты плачешь. – Она невольно вспомнила, как он пальцами утер ей слезы, сжал запястье, как он обнял ее за плечи, прижался губами к волосам, говоря: – Прошу тебя, пожалуйста. Не усложняй все для нас, Джин. – А вот этого она сделать не могла.
Она прогнала его образ, подметя пол. Затем вымыла раковину. Отчистила изнутри духовку. Даже сняла занавески с узором из маргариток, чтобы их выстирать. Но сейчас, поздно ночью, стирать было невозможно, поэтому она сложила занавески и оставила их на стуле, решив, что пора проведать детей.
Джинни поднималась медленно, стряхивая с себя усталость, от которой дрожали ноги. Зашла в ванную, умылась холодной водой. Сняла одежду, в которой была на работе, и надела свой зеленый домашний халат, провела пальцами по узору из переплетающихся бутонов роз и распустила волосы. Они слишком долго оставались заколотыми кверху – она убирала их от лица на время своей смены в кафе, да так и оставила, когда полиция увезла ее в Кент. Теперь же, когда она их распустила, кожу головы защипало, Джинни
