– Лицевая, – сказала она. – Изнаночная, изнаночная, изнаночная. – Спицы постукивали, как клюющие корм птицы.
Джинни присела на край кровати, пощупала шарф, бугристый в середине, бесформенный по краям.
– Папе он понравился бы, милая моя, – сказала она. – Он бы тобой гордился. – Она подняла руку, чтобы погладить дочь по голове, но вместо этого расправила одеяло. – Ты лучше попытайся уснуть. Хочешь лечь со мной?
Шэрон покачала головой.
– Лицевая, – бормотала она, – изнаночная, изнаночная, лицевая.
Дальнейшие уговоры ни к чему не привели, девочка не реагировала, только считала вслух петли. Наконец Джинни сдалась и, в последний раз посоветовав Шэрон заснуть, пошла в комнату сыновей.
Там пахло сигаретным дымом, немытым телом и грязным бельем. Стэн тихо спал в своей кровати, со всех сторон защищенный рядами мягких игрушек. Лежал он, сбросив одеяло и сунув руку в пижамные штаны.
– Он каждую ночь дрочит. Ему никто не нужен. Своего члена хватает.
Слова Джимми донеслись из самого темного угла комнаты, где запах был самым сильным и где вспыхивал красный огонек, освещая уголок губ и костяшки пальцев. Она оставила руку Стэна на месте, лишь укрыла его и тихо сказала:
– Сколько раз я просила тебя не курить в постели, Джим?
– Не помню.
– Успокоишься, только когда сожжешь этот дом до тла?
Он фыркнул в ответ.
Отдернув шторы, Джинни приоткрыла окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Лунный свет упал на коричневое ковровое покрытие и высветил валявшуюся на полу разломанную модель парусника. Джимми с отцом не один час и не один день провели за кухонным столом, делая чертежи, вырезая, раскрашивая, склеивая. За эту модель Джимми получил приз.
Джинни тихо вскрикнула.
– Какая жалость, Джим. Это Стэн… Джимми подавил смешок. Она подняла глаза.
– Это не Стэн, – сказал он. – Он дрочит, ему не до уборок. Да что там – детские игрушки. Кому они нужны?
Джинни посмотрела на книжную полку под окном. На полу лежали обломки всех остальных моделей.
– Но вы же с папой, – бессмысленно начала Джинни. – Джимми, вы с папой…
– Да, мам? Что мы с папой?
– Это то, что осталось тебе от него, – сказала Джинни. – Эти корабли. В них ты с отцом. В этих кораблях.
– Этот негодяй сдох, так? И какой смысл оставлять о нем память в доме? Лучше начни выкидывать весь этот хлам, мама. Картинки, одежду, книги. Старые биты. Его велосипед. Все выброси. Кому это надо?
– Не говори так.
– Ну конечно! Да я рад, что…
– Я этому не верю, Джим.
– Почему? Тебе-то что, мам? – Вопрос прозвучал резко. Он повторил его и добавил: – Ты жалеешь, что его не стало?
– У него был трудный период. Он пытался разобраться в себе.
– Ну да, как и все мы. Только мы разбираемся, не трахая при этом какую-то шлюху.
Джинни порадовалась темноте. Темнота прятала и защищала.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я знал. Про отца. Про эту его блондиночку. Про великие духовные поиски папочки, которыми он якобы занимался, а сам тем временем как следует вставлял ей. Искал себя. Какой же двуличный подонок!
– Чем он занимался с… – Джинни не могла назвать это имя, только не сыну. Чтобы успокоиться, она сунула руки в карманы халата, в правом обнаружилась скомканная бумажная салфетка, в левом – расческа с недостающими зубьями. – Ты тут был ни при чем, Джимми. Это касалось наших с ним отношений. Тебя он любил, как и прежде. И Шэр и Стэна тоже.
– Поэтому мы и поехали, как он обещал, на прогулку по реке, да, мам? Наняли катер и поплыли по Темзе. Увидели шлюзы, лебедей. Остановились в Хэмптон-Корте и побегали по лабиринту. Даже помахали королеве, которая стояла на мосту в Виндзоре, специально поджидая, чтобы мы пропыли мимо и сняли шляпы.
– Он действительно хотел взять тебя на реку. Ты не должен думать, что он забыл.
– И на Хенлейскую регату. Ее мы тоже видели, или я ошибаюсь? В лучших шмотках. Корзина набита нашей любимой едой. Чипсы для Стэна. Кукурузные шарики в шоколаде для Шэр. «Макдоналдс» для меня. А когда съездили туда, мы отправились в большое путешествие на мой день рождения – Греческие острова, яхта, и только мы с папой.
– Джим, ему нужно было разобраться в себе. Мы с твоим отцом были вместе с детства. Ему требовалось время, чтобы понять, хочет ли он продолжать наши отношения. Но со мной, со мной, а не с тобой. В его
