– А мистер Фарадей?
Фарадей поднялся. Потер затылок и сказал:
– Я уходил. Мы с приятелями устраивали мальчишник.
– Где это было? – спросил Линли.
– В Клэпеме. Могу дать адрес, если хотите.
– Как долго вы отсутствовали?
– Не знаю. Было поздно, когда я вернулся. Сначала я отвез одного парня домой – в Хэмпстед, так что, наверное, было около четырех.
– И вы спали? – повернулся Линли к Оливии.
– А что еще я могла делать в такое время. – Она снова откинулась в кресле и закрыла глаза, поглаживая кошку, которая старательно игнорировала Оливию и ритмично ворочалась на ее бедрах, устраивая себе место для сна.
– От коттеджа в Кенте есть запасной ключ. Ваша мать говорит, что вы об этом знали.
– Да? – пробормотала Оливия. – Тогда нас уже двое.
– Он пропал.
– И, предполагаю, вы бы хотели поискать его тут, У нас? Вполне законное желание с вашей стороны, но для его осуществления требуется ордер. Он у вас есть?
– Думаю, вы знаете, что его можно получить без особых сложностей?
Глаза Оливии чуть приоткрылись. Губы дрогнули в улыбке.
– И почему у меня такое ощущение, будто вы блефуете, инспектор?
– Да ладно тебе, Ливи, – со вздохом сказал Фарадей. – Нет у нас никакого ключа ни от какого коттеджа, – обратился он к Линли. – Мы даже не были в Кенте с… Черт, не помню.
– Но вы там бывали?
– В Кенте? Конечно. Но не в коттедже. Я даже не знал, что там есть коттедж, пока вы о нем не заговорили.
– Значит, сами вы газет не читаете. Тех, что приносите для чтения Оливии.
– Да нет, я их читаю.
– Но вы не обратили внимания на упоминание о коттедже, когда читали материалы о Флеминге.
– Я не читал материалов о Флеминге. Ливи хотела получить газеты. Я их ей принес.
– Хотела получить газеты? Специально просила? Почему?
– Потому что я всегда их хочу, – отрезала Оливия. Она сжала запястье Фарадея. – Прекрати эту игру, – сказала она ему. – Ведь единственное, чего он хочет, это загнать нас в ловушку. Ищет доказательства того, что это мы прикончили Кеннета Флеминга. – Она потянула Фарадея за руку, – Давай мой транспорт, Крис. – И когда он не отреагировал сразу, сказала: – Все нормально. Неважно. Иди, принеси.
Фарадей сходил на кухню и принес алюминиевые ходунки. Приказал Бинзу уйти с дороги и, когда пес отошел, поставил ходунки перед креслом Оливии.
– Так? – спросил он.
– Так.
Оливия передала ему кошку, которая протестующе мяукала, пока Фарадей не посадил ее на потертое вельветовое сиденье другого кресла. Потом он повернулся к Оливии, ухватившейся за поручни ходунков и пытавшейся встать на ноги. С ворчанием она тяжело поднялась, бормоча ругательства, и тут же накренилась на бок. Стряхнула руку Фарадея. В конце концов выпрямившись, она с вызовом сердито взглянула на Линли.
– Вот так убийца. Да, инспектор? – бросила она.
Крис Фарадей стоял у лесенки, ведущей из баржи наверх, прислушивался к удаляющимся шагам детектива и ждал, когда сердце перестанет с силой толкаться в грудную клетку. Восьми лет подготовки к тому, что-делать-когда-и-если, оказалось недостаточно, чтобы тело едва-едва не одержало верх над разумом. Когда он увидел удостоверение этого детектива, то испугался, что просто не успеет добежать до туалета, не говоря уже о том, чтобы высидеть весь разговор с убедительно безразличным видом, Одно дело – планировать, обсуждать и даже репетировать с тем или иным членом руководящего ядра, исполняющим роль полицейского. И совсем другое, когда это наконец происходит, несмотря на все их предосторожности, и в голове в мгновение ока возникает сто одно подозрение относительно возможного предателя.
Если он сообщит руководству о визите детектива, они проголосуют за роспуск группы. Они делали это раньше по менее значительным причинам, чем посещение полиции, поэтому Крис не сомневался – они выскажутся за роспуск. Его самого на полгода переведут в одно из вспомогательных подразделений организации и передадут всех членов его группы другим старшим. Самый разумный поступок в случае нарушения секретности.
Но, разумеется, в действительности это не было нарушением секретности, не так ли? Детектив приходил к Оливии, не к нему. Его приход не имел отношения к организации. Чистое совпадение, что расследование убийства и конспиративные дела пересеклись в этот случайный момент времени. Если он проявит стойкость, ничего не скажет и, самое главное, будет придерживаться своих показаний, интерес этого детектива к нему угаснет. Вообще-то он уже угасает, верно? Разве инспектор не вычеркнул Ливи из своего списка потенциальных подозреваемых в тот момент, когда увидел, в каком она состоянии? Конечно, вычеркнул. Он же не кретин.
Крис ткнул себя в бедро костяшками пальцев и грубо приказал себе прекратить играть в прятки с правдой. Ему придется сообщить руководящему ядру о посещении представителя Отдела уголовного
