розыска Нью-Скотленд-Ярда. Придется предоставить решение им. Он мог, единственно, побороться за срок и понадеяться, что, прежде чем голосовать, они учтут восемь лет его работы в организации и пять лет на посту удачливого капитана штурмового отряда. А если они решат распустить группу, ничего не поделаешь. Он выживет. Они с Амандой выживут вместе. Да и вообще – может, все и к лучшему. Больше не встречаться украдкой, не притворяться, что видятся они исключительно по делу, покончить с отношениями солдата и капитана, не ожидать, что тебя вызовут к руководству для бесполезных объяснений и последующего взыскания. Наконец-то они будут относительно свободны.
Относительно. Нельзя забывать о Ливи.
– Думаешь, он на это купился, Крис? – Голос Ливи прозвучал невнятно, как всегда бывало, когда она слишком быстро расходовала энергию и не имела времени восстановить силы, требуемые на то, чтобы дать команду мозгу.
– На что?
– На мальчишник.
Он вернулся в комнату. Оливия неловко плюхнулась назад в кресло, отбросив ходунки к стене.
– Нормальная история, – ответил Крис, но не сказал, что еще придется звонить и просить об одолжении, чтобы ее подтвердили.
– Он будет проверять твои слова.
– Мы всегда знали, что это случится.
– Ты волнуешься?
– Нет.
– Кто твое первое прикрытие?
Он спокойно посмотрел на нее и сказал:
– Один парень, его зовут Пол Бекстед. Я тебе о нем говорил. Он входит в группу. Он…
–Да. Я знаю. – Вешать ей на уши лапшу ему теперь не приходилось. Одно время Оливия пыталась его расспрашивать, норовя подловить на лжи, но перестала к нему цепляться примерно в то время, когда начала первый круг своих визитов к врачам.
Крис подошел к шкафам, стоявшим по обеим сторонам верстака, и достал плакаты и карты, которые пришлось быстро убирать со стен. И начал вешать их на место: «Любите животных – не ешьте их», «Спасите белуху», «125 000 смертей в час», «Ибо как будет с животными, так будет и с человеком – все взаимосвязано».
– Ты могла бы сказать ему правду о себе, Ливи. – Размяв немного клейкого пластилина, он снова прикрепил его к карте Великобритании, поделенной не на области и графства, а на квадраты, обозначенные как зоны. – По крайней мере, с тебя были бы сняты все подозрения. У меня был мальчишник, ты же оставалась здесь одна, а это нехорошо.
Оливия не ответила. Он слышал, как она постукивает по подлокотнику и пощелкивает языком, подзывая Панду, которая, как обычно, ее игнорировала. Панда всегда ходила сама по себе. Настоящая кошка, внимание которой можно было привлечь, только если это было в ее интересах. Крис повторил:
– Ты могла бы сказать ему правду. С тебя были бы сняты все подозрения. Ливи, почему…
– И тут же возник бы риск, что все подозрения падут на тебя. Я что, должна была так поступить? А ты поступил бы так со мной?
Он прилепил карту к стене, увидел, что получилось криво, поправил.
– Не знаю.
– О, ну конечно.
– Это правда. Не знаю. Окажись я на твоем месте, не знаю, как бы я себя повел.
– Ну ладно, успокойся. Потому что я знаю.
Фарадей посмотрел ей в лицо. Сунул руки в карманы спортивных штанов. Выражение лица Оливии заставляло его чувствовать себя жуком, насаженным на булавку ее веры в него.
– Послушай, – проговорил он, – не надо делать из меня героя. Иначе в конце концов я тебя разочарую.
– Да. И что же? Жизнь полна разочарований, не так ли?
Он проглотил комок в горле.
– Как ноги?
– Ноги как ноги.
– Плохо получилось, да? Не вовремя. Она сардонически улыбнулась.
– Прямо как детектор лжи. Задавай вопрос и наблюдай, как она бьется в судорогах. Доставай наручники и зачитывай предупреждение о правах.
Крис сел в то кресло, которое выбрал для себя детектив – напротив Оливии. Вытянул ноги и коснулся носком кроссовки носка ее черных ботинок на толстой подошве. Она купила их две пары, когда в самом начале думала, что нуждается всего лишь в более подходящей и жесткой поддержке свода стопы.
– Я в этом смысле не лучше тебя, – сказал он, легонько тыкая носком кроссовки в ее подъем.
– А именно?
– Я здорово струхнул на улице, когда он представился.
