Он вошел в прихожую, выглядевшую так, словно здесь только что снимали шоу. Безупречно чистая, безвкусная, нигде ни пятнышка, она вела в кухню, где трудно было поверить, чтобы когда-то готовили. Джилли шла впереди. Она указала ему на круглый столик, втиснутый в угол.
– Усаживайтесь, – обронила она, беря темно-зеленый чайник – под цвет кафеля, которым была выложена стенка над раковиной, – итак, кофе?
– Да, спасибо, – откликнулся Саймон, пролезая в щель за столом, – с молоком, без сахара.
– Думаете, наверное, что сами достаточно сладкий, – съязвила она, снимая с полки банку с дешевым растворимым кофе и насыпая по ложке в китайские кружки. – Опять что-то, связанное с Джеко Вэнсом, как я понимаю? Угадала?
Саймон попытался ничем не выдать своего изумления:
– Почему вы так решили?
Джилли повернулась и оперлась спиной о столешницу, скрестив ноги в джинсах и сложив на груди руки, словно защищаясь.
– А из-за чего же еще? Джеф – честный коммерсант, зарабатывающий на жизнь тяжким трудом, я – служащая с почасовой оплатой. Мы не имеем дела с преступным миром. Единственное, что в моей жизни может представлять интерес за пределами этих четырех стен, – это что я когда-то была подружкой Джеко Вэнса. Единственный человек из всех, с кем я когда-либо была знакома и кто может интересовать какое-то особое подразделение, – это опять-таки Джеко Вэнс, будь он неладен. Никак он не может оставить меня в покое.
С вызовом бросив все это ему в лицо, она в довершение опять повернулась к нему спиной, сумев вложить неприязнь даже в такое мирное дело, как разливание кипятка по двум кружкам.
Не вполне уверенный, в каком направлении двигаться дальше, Саймон произнес:
– Простите. Для вас это, очевидно, больной вопрос.
Джилли бухнула перед ним на стол кружку с кофе. Учитывая ту первозданную чистоту, в которой содержалась кухня, он удивился, что она не бросилась за тряпкой, когда от резкого движения кофе пролился на полированную поверхность. Вместо этого она вернулась к своей позиции возле мойки, сжимая в ладонях свою кружку, точно ребенок – бутылку с горячей водой.
– Мне нечего сказать про Джеко Вэнса. Вы зря прокатились сюда из Лидса. Хотя вам скорее всего полагаются приличные суточные – ведь ваши счета оплачивают налогоплательщики, а не какая-нибудь прижимистая компания.
Такое впечатление, что ее яд проник и в кофе, с грустью подумал Саймон, отпивая из чашки, чтобы дать себе время обдумать ответ.
– Речь идет о серьезном расследовании, – сказал он, – нам бы очень пригодилась ваша помощь.
Она со стуком опустила чашку на столешницу.
– Послушайте. Мне наплевать, что он говорит. Если кто и изводит его, то только не я. Мне этого всего хватило, еще когда выходила за Джефа. Полиция являлась ко мне раз пять. Писала ли я Джеко анонимные письма? Угрожала ли по телефону его жене? Не я ли завернула в бумагу собачье дерьмо и послала ему на работу? Что тогда, что теперь – ответ один; нет. Если вы думаете, что я – единственная, кому Джеко Вэнс сделал больно, пока карабкался наверх по скользкой дорожке, то у вас серьезные проблемы с воображением, – на секунду она прервала свою речь и бросила на него взгляд, полный ненависти. – Точно так же я не занимаюсь и шантажом. Можете проверить. Каждый пенни, попадающий в этот дом и уходящий из него, учтен. Мне уже приходилось иметь дело с подобными обвинениями, и это полная чушь, – она тряхнула головой. – У меня ни в чем нет доверия к этой свинье. – Она вся так и кипела от злости.
Саймон воздел руки, словно моля ее опощаде:
– Подождите, подождите минутку. Мне кажется, вы не совсем правильно меня поняли. Я приехал к вам не потому, что Джеко подал очередную жалобу. Да, я хочу поговорить с вами о Джеко, но меня интересует то, что сделал он, а не то, что, по его словам, сделали вы. Честное слово!
Она испытующе взглянула на него:
– Что?
Чувствуя неловкость оттого, что, возможно, сказал лишнее, Саймон произнес:
– Как я уже сказал, это очень деликатное дело. Имя Джеко Вэнса всплыло в ходе одного расследования, и мне поручено кое-что про него выяснить. Не ставя в известность мистера Вэнса, если вы понимаете, что я имею в виду, – он понадеялся, что по нему не заметно, как он волнуется. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
– Вы в чем-то подозреваете Джеко? – В голосе Джилли слышалось недоверие, но теперь она казалась почти веселой.
Саймон нервно заерзал на своем стуле:
– Как я сказал, его имя всплыло в связи с одним серьезным преступлением…
Джилли хлопнула себя ладонью по ляжке:
– Отлично! И не так уж много времени пришлось ждать. Не говорите мне, дайте самой догадаться. Он сделал какой-нибудь несчастной женщине слишком больно, а запугать ее, чтобы она держала язык за зубами, не смог? Я угадала?
Саймон почувствовал, как разговор стремительно вырывается из-под контроля. Оставалось лишь изо всех сил вцепиться в руль и молить Бога, чтобы не слететь где-нибудь на полдороге.
– Почему вы так говорите? – спросил он.
– Рано или поздно, а это должно было случиться, – сказала она чуть ли не радостно. – Итак, о чем вы хотели меня спросить?
