– Дорогуша, соберись с духом и вдумайся в то, что ты говоришь. Это не просто очередное убийство, каких много. Она была офицером полиции. А это значит, что ее коллег вряд ли удовлетворит страничка наших показаний, где будет сказано, что она пришла к нам в дом, когда мы уходили. Они не успокоятся, пока не разберут нашу жизнь по косточкам, в расчете раскопать нечто, о чем им непременно нужно знать. И ты и я – мы обе понимаем, что такого пристального внимания к себе нам не выдержать. Говорю тебе, давай предоставим Джеко решать. Я ему позвоню и попрошу сказать, что мы уехали до того, как она пришла. Так все будет значительно проще.
Мики отпрянула от нее. Кресло поехало по ковру, и Бетси, лишившись опоры, чуть не упала. Мики вскочила на ноги и в сильном волнении принялась расхаживать по комнате.
– А если они примутся расспрашивать соседей, и выяснится, что какая-нибудь не в меру любопытная старая карга видела и как детектив-констебль Боумен подъехала к дому, и как потом уезжали мы? Так или иначе, я первая разговаривала с ней. Я договаривалась о встрече. Что, если в ее записной книжке есть соответствующие пометки? А если она вообще записывала наш разговор на диктофон? Господи! Просто поверить не могу, что ты хочешь скрыть от полиции все это.
Бетси с усилием поднялась с ковра. Она поджала губы, отчего твердая линия подбородка стала еще упрямее.
– Если ты перестанешь метаться, как на сцене, и разыгрывать тут трагедию, то поймешь сама, что я говорю дело. – В ее приглушенном голосе звучало явное раздражение. Она привыкла давать советы, которым Мики привычно и послушно следовала, и вот теперь, в такую решительную минуту, подруга отказалась от роли.
– Это добром не кончится, – зловеще прибавила Бетси.
Остановившись возле письменного стола, Мики потянулась к телефону.
– Я звоню Джеко, – она посмотрела на часы. – Он еще не вставал. По крайней мере смогу преподнести ему новость более дипломатично, а не так, как бульварные газеты, обухом по голове.
– Хорошая мысль. Может быть, он тебя вразумит, – съязвила Бетси.
– Я не собираюсь спрашивать у него разрешения, Бетси. Я звоню сказать ему, что хочу поставить в известность полицию.
Набирая личный номер мужа, Мики грустно смотрела на свою подругу.
– Господи, даже не верится. Неужели можно так перетрусить, чтобы обманывать саму себя, думая, что можешь избежать того, чтобы сделать единственно правильную вещь?
– Это называется любовь, – горько усмехнулась Бетси и отвернулась, чтобы скрыть слезы досады и унижения, вдруг навернувшиеся на глаза.
– Нет, Бетси. Это называется страх… Джеко? Это я. Послушай, у меня тут для тебя ужасная новость…
Бетси повернулась, наблюдая выразительное лицо Мики в обрамлении светлых шелковистых волос. Сколько лет вид этого лица приносил ей ни с чем не сравнимую радость. Сейчас же единственным чувством, которое она испытывала, был безотчетный, неизъяснимый ужас перед надвигающейся катастрофой.
Джеко откинулся на подушках и обдумывал то, что только что услышал. Он прикидывал, стоит ли ему самому звонить в полицию. С одной стороны, это могло бы стать лишним доводом в пользу его невиновности – ведь, насколько ему было известно, никто, кроме его домашних, не знал, что детектив-констебль Боумен вообще появлялась на его горизонте. С другой стороны, у полицейских могло сложиться впечатление, что он слишком торопится вмешаться в расследование убийства. Каждому, кто хоть раз в жизни читал книгу о маньяках, известно, что убийца часто сам пытается влезть в расследование.
Куда безопаснее казалось предоставить это Мики. Такой ход событий демонстрировал его невиновность как бы из вторых рук. Мики была его преданной женой, а ее реноме как воплощения честности и порядочности должно было послужить гарантией того, что ей поверят. Он знал, что самое безопасное будет представить дело так, будто жена обратилась в полицию сразу же, едва увидела фотографию в газете, задолго до того, как он встал. Тогда никому не придет в голову спрашивать, почему он знал и ничего не сказал. Потому что, сами понимаете, инспектор, он был слишком занят, чтобы смотреть вечерние новости. Да что там новости! Порою не хватает времени посмотреть собственную программу, не говоря уже о программе жены!
Что сейчас нужно было сделать в первую очередь, так это выработать правильную стратегию. О том, чтобы тащиться в Лидс ради разговора со следователями, не могло быть и речи. Полиция сама пожалует сюда, в этом он не сомневался. Если же на поверку все выйдет иначе, еще не время обращаться за помощью. Он будет изображать великодушие, играя роль человека, которому нечего скрывать. Конечно, вы можете попросить автограф для вашей жены, инспектор.
Сейчас важно все распланировать. Заранее вообразить себе все возможные непредвиденные обстоятельства и продумать, как наилучшим образом их избежать. В планировании скрывался секрет его успеха. Некогда этот урок чуть было не обошелся слишком дорого. В первый раз он не учел всех вариантов развития событий. Он действовал, словно одурманенный неожиданно открывшимися перед ним возможностями, и не осознал, насколько важно предусмотреть все мыслимые последствия и продумать, как в каком конкретном случае нужно поступать. Тогда у него еще не было коттеджа в Нортумберленде, и он по глупости сделал ставку на хижину-развалюху, которую помнил еще со времен прогулок по горам в ранней юности.
Он был уверен, что никому не придет в голову отправиться туда посреди зимы, а кроме того, знал, что к хижине сможет проехать на машине по старой дороге, по которой летом гоняли скот. Побоявшись оставить девушку живой, он вынужден был прикончить ее в ту же ночь, как они там очутились. К тому времени, когда она испустила последний вздох, уже скоро должно было начать светать. Потрясенный и измученный усилиями, которые пришлось приложить, удерживая ее на месте, да еще с тяжелыми тисками под мышкой, которым предстояло превратить ее руку в кровавое месиво, а потом еще и приканчивая ее при помощи хитрой петли из гитарных струн (символически напоминавшей, если бы он только удосужился вспомнить об этом, еще об одной утерянной им способности), он был просто не в состоянии довести до конца свой план и похоронить ее. Он решил ничего не трогать, а вернуться на следующую ночь и разобраться с телом.
Когда Джеко вспоминал об этом, у него даже сейчас перехватывало дыхание. Он уже выехал на автостраду и всего каких-нибудь два десятка километров отделяли его от хижины в лесу, когда по местному радио передали срочное сообщение, что час назад группой туристов был обнаружен труп молодой женщины. От неожиданности он чуть было не отправил «лендровер» в кювет.
