оборудования, ничего.
Ты вывернула каждое Лорино слово наизнанку, представив так, будто она лжет.
Но я и в самом деле так думала!
Да? А тебя действительно заботило, кто говорит правду, кто лжет? Твой похититель не прав относительно денег: не деньги волновали тебя в первую очередь, а потребность доказать всему миру, что ты лучше всех, лучше своего оппонента и с легкостью можешь заставить присяжных встать на твою сторону. Да и кто такие присяжные, в конце концов? Двенадцать человек, которые решают, кто лучший адвокат. Ты хотела быть лучшей, нет, ты хотела, чтобы тебя считали лучшей. Вот что для тебя по- настоящему важно.
А в деле «Корона против Мартина» это сыграло решающую роль, потому что ты просто не могла проиграть Питеру Телфорду.
Я берусь за каждое дело с равной энергией, — с негодованием возразила она сама себе.
Неужели? У Питера Телфорда есть все, к чему ты стремишься: успех, громкие дела, успешная карьера, которая через несколько лет приведет его в парламент. Но более всего ты завидуешь его престижу, потому что крайне тщеславна, разве не так, Клара?
В этих нападках на саму себя было много истины. Иначе зачем бы Клара всегда первой приезжала в Палаты? Почему бралась за любое предложенное дело? Почему, думала она, с запоздалым сожалением, ей так не хотелось везти дочь в школу в день ее рождения?
Потому что ты ставила карьеру — нет, победу над соперником — превыше семьи, превыше совести, порой даже превыше того, что сама считала правильным.
Клара опустилась на колени и закрыла голову руками. Неужели ее неукротимое желание во что бы то ни стало добиться высокого положения в мире юриспруденции послужило причиной самоубийства Лоры и убийства Элинор Гортон?
Глава сорок пятая
В комнате для совещаний сегодня царило оживление. Сидя на телефонах, детективы вели нескончаемые переговоры о продаже белого фургона или пытались отследить походы Келсолла в агентства по недвижимости. В комнату, размахивая листом бумаги с факсом, ворвалась Доун Тайрел.
— Ура! — воскликнула она, улыбаясь во весь рот. — Один из агентов вспомнил имя, когда ему показали фотографию. Келсолл назвался «Кирэн Лоренс». Инициалы, как у Лоры, только переставлены наоборот. Все, кто обзванивает гаражи и дилеров по продаже автомобилей, имейте в виду: тот, кого мы ищем, представляется Кирэном Лоренсом. — И она написала это имя на доске с залихватским росчерком.
Атмосфера в совещательной комнате разрядилась: похоже, расследование наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
Янг с несчастным видом переходила от стола к столу с черным мешком для мусора, прибираясь, опорожняя корзины для бумаг. Со стороны Лоусона было бы более милосердно отослать ее назад, в участок, тогда бы ей не пришлось сталкиваться лицом к лицу с остальными членами команды.
Торп спас из ее рук недоеденный шоколадный батончик и положил его обратно на стол.
— Тебе что, больше заняться нечем? — сварливо пробурчал он.
Поездка Торпа в больницу не принесла никаких результатов: его осведомитель наотрез отказался с ним разговаривать. Янг вполголоса пробормотала извинения. Торп вычеркнул из своего списка еще одного агента по недвижимости, поднял трубку и набрал следующий номер.
— Ее только что понизили в должности, Крис, — пояснил Флетчер, высовываясь из своего гнезда — стола, заваленного кипами газет, бумагами, стаканчиками из-под кофе и конфетными фантиками, — от старосты класса до уборщицы. — Он печально покачал головой. — А я-то на тебя так надеялся, Малыш!
— Не называй меня этим дурацким прозвищем! — огрызнулась Янг, однако голос ее прозвучал скорее умоляюще. Она чуть не плакала от обиды и унижения, возясь с мусором. Неужели трудно оставить ее в покое?
— Не принимай близко к сердцу, Малыш, — продолжал ерничать Флетчер. — Такая уж у нас работа: минута — и ты кандидат на объявление благодарности, другая — а ты уже в заднице, причем сама не понимаешь, как туда попала.
Янг поспешно ретировалась в самый дальний угол комнаты. Рейнер подняла на нее глаза, когда она проходила мимо. Закончив телефонный разговор, Рейнер положила трубку и вычеркнула из своего списка очередную фамилию.
— Держись!
Она бросила в мешок яблочный огрызок.
— Не понимаю, почему он надо мной все время насмехается? — воскликнула Янг.
— Сама напрашиваешься, — резко ответила Рейнер.
Янг вознегодовала:
— Каким это образом?
— Да ты послушай себя! Что ты нюни распускаешь: «Он надо мной насмехается…»
Янг замигала: даже Сэл, и та против нее.
— Но это правда, — упрямствовала Янг. — А я-то всегда была с ним так любезна!
Рейнер покачала головой, будто не веря собственным ушам:
— Нет никакого смысла быть любезной с такими идиотами, как Флетчер, и надеяться, что они будут любезны в ответ. Он понятия не имеет о том, что такое взаимное уважение.
— Я выполняю свою работу.
— И ты ожидаешь, что Флетчер станет уважать тебя за это?
На лице Янг выразилось неподдельное изумление: а как же иначе?
Рейнер немного смягчилась:
— Это не так, Кэт. Будешь делать все правильно, Флетчер скажет, что ты подлизываешься к боссу. Сделаешь ошибку — он налетит на тебя как ураган.
— А это уже притеснение, — возмутилась Янг. Поначалу она была только расстроена и обижена, теперь — разозлилась. — В этом случае можно и в профсоюз пожаловаться.
— Не самое умное решение, — тихо сказала Рейнер, раздельно произнося каждое слово, чтобы заставить Янг оторвать обиженный взгляд от Флетчера и сконцентрироваться на ней.
— Но он надо мной издевается!
Рейнер покачала головой:
— Не строй из себя жертву, Кэт. Чаще всего жертвой становятся добровольно.
Янг нахмурилась. Она понимала, о чем говорит Рейнер, — встречала таких за время работы в полиции. Как же так получилось? Она приступала к этому расследованию с оптимизмом, уверенная, что у нее все отлично получится. Собиралась зарекомендовать себя как хороший командный игрок, произвести благоприятное впечатление на начальство своей педантичностью и целеустремленностью. Произвела впечатление, ничего не скажешь! Она проглотила слезы и двинулась было дальше, но ее окликнула Рейнер:
— Послушай, Кэт, Лоусон сейчас сам не свой, но по сути он прав. Через несколько часов он остынет и вернет тебя к твоим прямым обязанностям. Ты же видишь, сейчас все в запарке.
Она спохватилась, сообразив, как обидно это звучит, но Янг уже отошла от ее стола чуть не в слезах.
Как ни ходила Янг кругами, ей все же пришлось подойти к столу Флетчера. Он уже обзвонил две трети номеров из своего списка. Когда девушка приблизилась, он потянулся и зевнул.
— Я только на минутку выскочу за кофе, — сказал он. — Предпочитаю, когда мой блокнот лежит слева, а ручки — справа.
Янг закусила губу и ничего не ответила. Он критически окинул взглядом беспорядок на своем
