– Отпусти меня домой, Мирко. – Интонация получилась просительной. Это была ошибка: в старые времена она бы приказывала.
Мирко промолчал.
– Успокойся, – сказал он немного погодя, дотрагиваясь пальцами до дна и подталкивая стакан к ее губам. – Ты расстроена. Выпей сок, потом можешь привести себя в порядок, и я отвезу тебя, куда ты скажешь.
Она начала пить с неохотой, но сок был свежим, холодным и таким вкусным, а ее, оказывается, мучила жажда.
Ванная была чудесной: на стенах итальянский мрамор, на полу бледно-розовый гранит, отполированный до зеркального блеска, новые полотенца на вешалке, нежные и пушистые, нераспечатанные мыло, шампунь и кондиционер. Наталья встала под душ и позволила сильным струям стегать кожу, постепенно повышая температуру, пока могла терпеть. Потом убавила горячую воду и стала мыть голову.
Мирко вовсе не собирается позволить ей уйти отсюда… и дойти до ближайшего полицейского участка. Он убил Грейс, без тени сомнения задушит и ее собственными руками.
Наркотики притупляли ее эмоции, зато обостряли чувства, и сейчас, когда их действие стало проходить, Наталья снова ощутила боль, боль осознания ужасного факта – смерти Грейс. Она часто думала, что было бы, наверное, лучше, останься она в родительском доме, когда туда с облавой ворвались солдаты. Тогда, возможно, она была бы избавлена от невыносимой вины и боли всех последующих лет.
Грейс умела смотреть на тебя так, что казалось, будто она смотрит прямо в душу. В ее взгляде не было осуждения или порицания – только заинтересованность и забота. Вот так она смотрела на Наталью в тот ужасный день, когда люди Мирко пришли за ней.
Они молчали. Потом Грейс спросила:
– Как твое настоящее имя?
Наталья пожала плечами:
– Не имеет значения: эта девочка умерла.
– Не хочешь – не говори. – Голос Грейс оставался мягким, но Наталья боялась еще раз взглянуть ей в глаза. – Ты прожила в Лондоне четыре года. Этот мужчина, с которым ты общалась, тот, кто оформлял тебе документы, – кто он?
Наталья закусила губу. Ей было стыдно сознаться в этом, но даже после всего, что он наделал, ей все еще хотелось защищать его.
– Это был Мирко Андрич? И поэтому ты не хотела снова с ним встречаться?
Наталья избегала смотреть на Грейс. Если Грейс посмотрит ей в лицо, она увидит правду.
Грейс немного подождала. Когда она опять заговорила, в голосе не было раздражения, неодобрения, она просто объясняла, что будет вынуждена сделать:
– Мне придется рассказать полиции то, что мне стало известно.
Наталья отвернулась:
– Поступай, как, по-твоему, ты должна поступить. – Она была не в силах скрыть свою горечь.
– Я хотела бы, чтобы ты пошла со мной.
Наталья смотрела на нее с удивлением.
– Ты разве не понимаешь? – спросила Грейс. – Ты ключ, Наталья. Пока ты не расскажешь полиции то, что ты знаешь, убийства будут продолжаться.
– Нет! – выкрикнула Наталья, вскакивая на ноги. – Ты не понимаешь, что это такое. Ты не знаешь…
Громкие удары внизу заставили ее замолчать.
– Господи, – прошептала она. – Они уже здесь.
– Кто? – Глаза Грейс стали огромными от страха. – Кто это, Наталья?
Наталья схватилась за телефон. Гудка нет. Она бросила трубку и подбежала к окну.
– Нам надо бежать! – закричала она, поднимая раму.
Грейс схватила ее за руку, оттаскивая назад:
– Там двадцать футов высоты – ты разобьешься!
Дверь внизу с грохотом ударилась о стену. Грейс выловила из сумочки мобильник. Она выключила его, войдя в Натальину квартиру, и сейчас мучилась с кнопками. Пальцы дрожали, холодный пот ужаса сделал телефон скользким.
– На, держи – срочный звонок. – Она сунула телефон в руку Наталье, а сама вывалила содержимое сумочки и рылась в поисках своей персональной сигнализации с сиреной.
Наталья уставилась на телефон.
– Ты что копаешься? – Голос Грейс стал высоким и слабым от страха.
Стартовая надпись смертельно медленно ползла по дисплею.
– Идиотский телефон! – закричала Наталья. – Не могла нормальный купить?
Тяжелые шаги топали вверх по лестнице. Грейс и Наталья толкали диван, подпирая дверь.
