сиденья. Но что удивило Ребуса — это плита: по какой-то непонятной причине поверхность ее почти не пострадала. На конфорке все еще оставалась жаровня. Господи ты боже — ее немножко почистить, и можно пользоваться опять. Трудно представить себе, что жаровня выдержала то, чего не смог выдержать человек.
— Обратите внимание на положение стула. Он упал вперед вместе с жертвой. Весьма вероятно, что человек сначала очутился на коленях, потому что стул опрокинулся, а потом, соскользнув с колен, растянулся на полу. Видите, как он руки держит? Совершенно по швам.
Ребус видел, не понимая, что из этого следует.
— Мы полагаем, что обнаружили остатки веревки… синтетической бельевой веревки. Верхний слой расплавился, но нейлон — материал стойкий.
— В кухне часто хранятся веревки, — сказал Ребус, сказал, просто чтобы поспорить, потому что вдруг понял, к чему все это ведет.
— Согласен. Но профессор Гейтс… ну, он отдал это на экспертизу…
— Потому что считает, что Ферстоуна привязали к стулу?
Керт ограничился кивком.
— На других снимках… на некоторых из них, взятых крупным планом, вы можете заметить куски веревки.
Ребус заметил.
— И вот вам последовательность событий: человек находится в бессознательном состоянии, привязанный к стулу. Он приходит в себя, видит, что кругом бушует огонь, чувствует, что ему трудно дышать от дыма. Он пытается высвободиться, стул опрокидывается, и тут уж он начинает задыхаться по- настоящему. Его душит дым, и он погибает от нехватки воздуха раньше, чем огонь сжигает его путы.
— Это лишь версия, — сказал Ребус.
— Да, конечно, — негромко подтвердил патологоанатом.
Ребус еще раз проглядел снимки.
— Так что же, внезапно выяснилось, что это убийство?
— Или преступная подготовка убийства. Думаю, что адвокат мог бы оспорить убийство, доказывая, что не веревка убила Ферстоуна и что связали его только из желания напугать.
Ребус взглянул на него:
— Видно, вы много думали над этим.
Керт опять поднял свой стакан:
— Профессор Гейтс завтра будет беседовать с Джилл Темплер. Он покажет ей эти снимки. Судебные эксперты скажут свое слово… Кругом шепчутся, что вы там были.
— С вами, случаем, не связывался один репортер? — Ребус увидел кивок Керта. — И звать его Стив Холли? — Опять кивок. Ребус громко выругался как раз в тот момент, когда к столику подошел бармен Гарри убрать пустую посуду. Гарри насвистывал — верный знак, что у него сладилось с очередной бабенкой. Возможно, он собирался этим похвастаться, но неожиданный всплеск эмоций Ребуса заставил его отказаться от этого намерения.
— Каким же образом вы собираетесь?…
Керт не мог подобрать нужных слов.
— Обороняться? — договорил за него Ребус. Он хмуро улыбнулся. — Тут обороняться я не смогу, док. Я действительно был
— Всё это, конечно, улики косвенные, — сказал Керт. — Почти всё. — Он потянулся через стол и нашарил одну фотографию — снятая крупным планом голова, лицо человека с открытым ртом. Ребус почувствовал, как булькнуло у него в желудке выпитое пиво. Керт указывал на шею Ферстоуна. — Выглядит как лоскут кожи, но это другое. — На шее висело что-то. — На покойном не было галстука или чего-то вроде галстука?
Предположение показалось Ребусу настолько забавным, что он даже рассмеялся.
— Это же муниципальный дом в Грейсмаунте, док, а не какой-нибудь аристократический клуб в Нью- Тауне!
Ребус хотел поднести к губам кружку, но передумал. Он покачал головой, представив себе Мартина Ферстоуна в галстуке. Почему бы уж тогда не в смокинге? И не с дворецким, подающим ему сигареты на подносе?
— Дело в том, — продолжал доктор Керт, — что если на нем не было галстука либо шейного платка или чего-то наподобие этого, повязанного вокруг шеи, то можно заподозрить, что во рту у него был кляп. Вполне вероятно, что рот ему заткнули платком, завязав его на затылке. Но Ферстоун каким-то образом сумел высвободить рот, хотя и слишком поздно, чтобы позвать на помощь. Платок соскользнул и повис на шее.
Ребус увидел эту картину.
Увидел, как сам он пытается выпутаться.
И как понимает, что выпутаться он не может.
7
У Шивон возникла идея.
Ее часто охватывали во сне приступы паники. Возможно, виновата была комната, в которой она спала. Поэтому она решила попробовать спать на диване, очень удобно и даже уютно устроившись на нем под пуховым одеялом, с телевизором в углу, кофе и коробочкой чипсов «Принглс». Трижды за этот вечер она ловила себя на том, что подходит к окну и проверяет, что там внизу, на улице. Если во тьме она замечала движение, она замирала у окна на несколько минут, следя за подозрительным пятном, пока подозрения не рассеивались. Когда Ребус позвонил ей, чтобы рассказать о своем свидании с доктором Кертом, она задала ему вопрос: точно ли был идентифицирован труп?
Он осведомился, что она имеет в виду.
— Останки обуглены, значит, надо проводить анализ ДНК. Это было сделано?
— Шивон…
— Для того чтобы можно было оспорить.
— Он мертв, Шивон. И приучайся не думать больше о нем.
Она закусила губу — тем более сейчас не время тревожить его по поводу письма. С него и так хватает.
Ребус нажал кнопку отбоя. Шивон он позвонил лишь потому, что знал: если завтра все это дерьмо выплывет наружу, его на месте не будет и Темплер придется довольствоваться его заместительницей.
Шивон решила приготовить себе еще кофе — растворимого, без кофеина. Она чувствовала кислый вкус у себя во рту. По пути на кухню она остановилась возле окна и окинула беглым взглядом улицу. Доктор попросил ее записать примерное меню всех ее трапез за неделю, после чего обвел в кружок те продукты, которые, по его мнению, могли провоцировать приступы. О «Принглс» Шивон старалась не думать, сложность заключалась в том, что она любила «Принглс». А также вино, и шипучие напитки, и готовую еду на вынос. Как они и решили с доктором, она отказалась от курения, регулярно занималась гимнастикой. Но надо же иногда как-то выпускать пар…
— Так вы пар выпускаете с помощью выпивки и фастфуда?
— Это моя разрядка по вечерам.
— Может, стоит попробовать ослабить дневной заряд?
— Вы хотите уверить меня, что никогда не курили и в рот не брали спиртного?
Нет, в этом уверить он её конечно же не хотел. Работа у докторов даже напряженнее, чем у копов. Но одну вещь она стала делать по собственной инициативе — погружаться в волны музыки, ставя на проигрыватель диски — Лемон Джелли, «Олд-солар», «Канадские подмостки». Некоторые она забраковала:
