пригрозил ему Ребус и, не закрыв за собой дверцу, направился к автобусной остановке. Троица выступила вперед из-под своего навеса. На них были куртки с нахлобученными на голову капюшонами. Края капюшонов плотно облегали лица — так парни спасались от вечерней промозглой сырости. Руки в карманах. Худые гибкие шкеты в мешковатых хлопковых штанах и кроссовках.
Не обращая на них внимания, Ребус уставился на двух парнишек на навесе.
— Что, камушки собираете, да? — крикнул он им. — Я в ваши годы птичьи яйца коллекционировал.
— Чего это ты там плетешь?
Ребус опустил глаза пониже и встретился взглядом с вожаком. Взгляд того был тяжел и неприятен. Судя по всему, парень был действительно вожак-командир, с двумя адъютантами по бокам.
— Я тебя знаю, — сказал Ребус.
Тот не опустил глаз:
— Да?
— А значит, и ты можешь меня помнить.
— Помню. Не забыл. — Парень фыркнул носом, словно хрюкнул.
— А теперь попомнишь, каково со мной связываться.
Один из мальчишек на навесе так и прыснул:
— Нас-то пятеро, ты, голова!
— Молодец, что хоть до пяти считать научился. — Ребус заметил свет фар и услышал гул мотора. Он оглянулся, но водитель, оказывается, просто подрулил к тротуару. Машина притормозила, но потом опять набрала скорость: водитель не желал связываться.
— Пятеро против одного, уж наверное вы меня одолеете. Но говорил я не про то, а про то, что будет после. Потому что после, как пить дать, будет суд, и уж я постараюсь, чтобы вас упрятали за решетку. Ах, вы малолетки? Ладно, тогда извольте побыть несколько годков в каком-нибудь не пыльном исправительном заведении. Но перед этим вас подержат в Сотоне. В его крыле для взрослых заключенных. А это, уж поверьте мне, полная задница. — Ребус помолчал. — Я о
— Здесь мы хозяева, черт побери! — Один из парнишек сплюнул. — Не вы.
Ребус махнул рукой в сторону.
— Почему я и уезжаю… с вашего позволения. — Он опять перевел взгляд на вожака. Того звали Рэб Фишер, было ему пятнадцать лет, а банда его, как помнилось Ребусу, называлась «Отпетые». За плечами каждого в ней было множество задержаний, но под суд они не попадали. Матери и отцы этих ребят клялись, что делали для них все возможное — «били смертным боем» после первого задержания. «Да я из него чуть душу не вытряс, — признавался отец Рэба, — но
Ребус мог бы дать ему парочку советов, но с советами он и тогда, видать, опоздал.
— Ну так как же, Рэб? Позволяешь?
Фишер все глядел на него в упор, наслаждаясь моментом превосходства. Весь мир, казалось, ожидал его слова.
— Мне вот перчатки бы подошли… — вымолвил он наконец.
— Не эти, — сказал Ребус.
— А на вид ничего, теплые.
Медленно покачав головой, Ребус стал стягивать с руки перчатку, стараясь не морщиться. И поднес к его глазам руку — в пластырях и волдырях.
— Бери, если захочешь, Рэб, ведь внутри-то вот что было.
— Это уж слишком, ядрена мать, — заметил один из адъютантов.
— Почему и не захочешь их надеть. — Ребус надел перчатку, повернулся и пошел назад к такси. Влез, захлопнул дверцу. — Теперь поезжай, — распорядился он.
Такси опять тронулось. Ребус глядел прямо перед собой, хотя и чувствовал на себе пять пар глаз. Когда водитель набрал скорость, о крышу машины что-то ударилось и на дорогу упала половинка кирпича.
— И всего-то один камушек, — заметил Ребус.
— Вам легко говорить, шеф. Тачка-то не ваша.
Они выехали на шоссе и затормозили на красный свет. На встречной полосе у обочины стояла машина. Внутри ее горел свет и было видно, что человек за рулем склонился над картой.
— Вот недотепа несчастный, — сказал водитель. — Еще бы, кому охота здесь заблудиться!
— Вертай на встречную, — приказал Ребус.
— Чего?
— Развернешься и станешь вон там, перед той машиной.
— С какой стати?
— С такой, что я прошу, — отрезал Ребус.
Всем своим видом и своими телодвижениями водитель демонстрировал нежелание получать деньги за подобные прихоти. Когда зажегся зеленый свет, он просигналил правый поворот и подрулил к тротуару. Ребус уже приготовил деньги.
— Сдачу оставь себе, — сказал он, вылезая.
— Ей-богу, я ее честно заработал, приятель.
Ребус прошел назад к стоявшей машине, открыл дверцу со стороны пассажира и скользнул внутрь.
— Хороший вечерок для прогулки, — сказал он Шивон Кларк.
— А что, разве нет? — Карта уже исчезла, возможно, под сиденьем. Она следила за тем, как водитель, вылезши из такси, осматривает крышу своей машины. — А тебя как занесло бог весть куда?
— Приятеля навещал, — сказал Ребус. — Интересно, чем оправдаешься ты.
— Разве мне надо оправдываться?
Водитель, покачав головой и злобно покосившись на Ребуса, вернулся на свое место за рулем и, сделав обратный разворот, укатил в безопасную часть города.
— Какую улицу искала? — спросил Ребус. Шивон вытаращила глаза, и он улыбнулся: — Я видел, как ты изучала карту. Давай-ка погадаем: искала дом Ферстоуна, да?
Она ответила после паузы:
— Как ты догадался?
Он пожал плечами:
— Назовем это мужской интуицией.
Она вздернула бровь:
— Я под впечатлением. И в свою очередь, выскажу догадку: ты ведь тоже оттуда?
— Я навещал приятеля.
— А имя у приятеля есть?
— Энди Каллис.
— По-моему, мне он неизвестен.
— Энди был одним из наших. А сейчас он в отпуске по болезни.
— Ты сказал «был», что заставляет предположить, что из отпуска он не вернется.
— Теперь мой черед быть под впечатлением. — Ребус переменил положение, заерзав в кресле. — Энди перенес травму. Я имею в виду — психическую.
— И это необратимо? Ребус пожал плечами:
— Я все думаю… ах, не важно!
— Где он живет?
— В Олнуикхилле, — ответил Ребус и тут же бросил недобрый взгляд на Шивон, поняв, что вопрос был неспроста. Она ответила ему улыбкой.
— Это ведь возле Хоуденхолла, да? — Сунув руку под сиденье, она вытащила карту. — Далековато отсюда!
— Ладно. Признаюсь, что на обратном пути сделал крюк.
— Чтобы взглянуть на дом Ферстоуна?
