обнажив лысеющую макушку, а сейчас нахлобучивал ее опять. Джонсон был одет скромно, с учетом обстоятельств: серая рубашка с искрой, возможно шелковая, а сверху длинный черный плащ. На шее черный галстук-ленточка, скрепленный серебряной булавкой. Головной убор — мягкую серую шляпу — он тоже снял и теперь держал в руках, поминутно поглаживая ее края.
Видимо, Джонсон почувствовал, что на него смотрят. Когда его взгляд встретился со взглядом Ребуса, последний поманил его пальцем. Джонсон сказал что-то своему адъютанту, и парочка стала пробираться сквозь толпу.
— Почли своим долгом поприсутствовать, мистер Ребус, как истинный джентльмен, которым вы, без сомнения, себя считаете?…
— Со мной все ясно, ну а ты здесь почему?
— По той же причине, мистер Ребус, по той же самой причине… — Низкий поясной поклон в сторону Шивон: — Подружка или коллега? — спросил он.
— Второе, — ответила Шивон.
— Как говорится, одно не обязательно исключает другое, — и послав свой оскал Шивон, он вновь нацепил на голову шляпу.
— Видишь того парня? — спросил Ребус, кивком указывая туда, где заканчивал свое интервью Джек Белл. — Сказать ему, кто ты есть, так он здорово посмеется.
— Вы про мистера Белла говорите? Мы, как пришли, первым делом его петицию подписали. — Он взглянул вниз на напарника: — Правда ведь, малыш? — Боб, кажется, ничего не понял, но все равно кивнул. — Так что совесть моя чиста.
— Это никак не объясняет, чего ты здесь потерял. Может только, совесть твою, которая вовсе не так чиста, как ты говоришь, гложет чувство вины…
— Такой удар, смею сказать, ниже пояса. — Джонсон картинно поморщился. — Пожелай же спокойной ночи нашим милым друзьям-детективам, — сказал он, похлопав по плечу Злыдню Боба.
— Спокойной вам ночи, милые друзья-детективы! — глупо ухмыльнулся тот.
Павлин Джонсон опять нырнул в толпу. Он шел в ней, склонив голову, словно в благочестивом размышлении. Боб трусил сзади, шага на два отставая от хозяина — точь-в-точь собака, которую вывели на прогулку.
— Ну и что нам это дает? — поинтересовалась Шивон.
Ребус медленно покачал головой.
— По-моему, твое замечание насчет чувства вины было неуместным.
— Да его вообще бы в порошок стереть за то, что он сделал!
И не замечая недоуменного взгляда Шивон, он вновь все внимание обратил на Джека Белла, что-то шептавшего на ухо Кейт. Та кивнула, и член шотландского парламента стиснул ее плечи.
— Как считаешь, может, она в политику метит? — задумчиво спросила Шивон.
— От всей души надеюсь, что все это только для рекламы, — пробормотал Ребус, ожесточенно втаптывая в землю сигаретный окурок.
День третий
Четверг
8
— Что, мы совсем уж в пропасть катим, что ли? — вопросил Бобби Хоган.
Ребус почувствовал в этих словах известную долю риторики: катили они все-таки по трассе М-74, одной из самых убийственных во всей Шотландии. Грузовики с прицепами обдавали «пассат» Хогана фонтанами брызг, на девять десятых состоявших из мелкого гравия и лишь на одну — из воды. Дворники на стекле работали как сумасшедшие, но все равно не справлялись, Хоган же, несмотря на это, пытался двигаться со скоростью семьдесят километров в час. Но для этого приходилось обгонять грузовики, водители которых наслаждались этой беспрестанной игрой в рывки и подрезки, отчего за каждой машиной выстраивалась длинная очередь желающих обогнать.
С рассветом в городе поднялось туманное солнце, но Ребус знал, что это ненадолго: все небо было словно в дымке, и свет был неясный, как добрые намерения пьяницы. Хоган назначил их встречу в Сент- Леонарде, и к тому времени добрая половина Трона Артура успела скрыться за облаками. Дэвид Копперфилд и тот в своих фокусах не смог бы проявить подобной прыти. Исчезновение Трона Артура неминуемо предвещает дождь, он и полил, еще прежде, чем они выехали из города. Хоган включал и выключал дворники, а потом поставил их в режим постоянной работы, и они замелькали, двигаясь туда- сюда, как ноги Марафонца в мультфильме.
— Я что хочу сказать — погода… пробки на дорогах… почему мы терпим все это?
— Из чувства раскаяния? — предположил Ребус.
— Ну это если считать, что наши грехи заслуживают этого.
— Как ты и сказал, Бобби, должна быть какая-то причина, чтобы нам все еще держаться на плаву.
— Может, мы просто слишком ленивы.
— Погоду изменить не в нашей власти, ограничить количество транспорта на дорогах в какой-то степени мы можем, но эта мера никогда себя не оправдывала. Так спрашивается, чего трепыхаться?
Хоган поднял указательный перст:
— Вот именно! Мы просто не в силах признать, что сидим в жопе.
— Ты думаешь, это наш минус?
Хоган пожал плечами:
— Во всяком случае, не плюс. Разве не так?
— Думаю, нет.
— Все в этой стране — в полном дерьме. На работу берут по Интернету, политики уткнулись рылом в свое корыто и больше знать ничего не знают, дети без всякого чувства… Ну не знаю я! — Он шумно перевел дыхание.
— Ты что, с утра Виктора Мелдрюса наслушался, Бобби?
Хоган покачал головой:
— Я давным-давно так считаю.
— Так спасибо тебе, что пригласил меня в исповедальню.
— Знаешь, Джон, по-моему, ты циничнее меня.
— Неправда.
— Объясни, почему нет. Хотя бы на одном примере.
— Например, я верю в загробную жизнь. Более того, верю, что для нас с тобой она наступит раньше, чем мы ожидаем, если ты сейчас не перестанешь жать на…
Впервые за это утро Хоган улыбнулся и просигналил, переходя на среднюю полосу.
— Так лучше? — осведомился он.
— Лучше, — согласился Ребус.
Через несколько секунд последовал вопрос:
— А ты и вправду веришь, что после смерти нас что-то ждет?
Ребус ответил не сразу — он думал.
— Верю в это как в способ заставить тебя сбавить скорость.
Он нажал кнопку прикуривателя и тут же пожалел об этом. Хоган заметил, как он дернулся от боли:
— Все еще мучишься?
