нервничал, то ли не считал возможным вмешиваться, поскольку Майк уже высказал намерение финансировать всю операцию. Деньги им действительно могли понадобиться, а необходимыми суммами располагал только он.
Например, им нужно было заплатить Уэсти — и за молчание, и за работу.
Пока, впрочем, они еще не совершили никаких необратимых поступков. Изготовление нескольких копий вовсе не означало, что они непременно должны пройти весь путь до конца. Аллан это, несомненно, понимал и все же предпочитал помалкивать, полагая, что раз Майк платит, он и должен вести переговоры.
«Сколько бы денег мне ни пришлось выложить, — сказал Майк, — картины в любом случае достанутся мне дешево».
«Мы делаем это не ради наживы», — тут же напомнил Гиссинг.
В студии было не слишком уютно. Готовясь к выходу в отставку, профессор уже убрал с полок личные вещи и книги и уложил их в картонные коробки. На столе лежала стопка непрочитанной корреспонденции, стоял компьютер и древняя печатная машинка со сферической головкой. По обеим сторонам стола, прямо на полу, были сложены еще не упакованные книги, а стопки журналов и выставочных каталогов каждую секунду грозили опрокинуться. На стенах висели репродукции картин Джотто, Рубенса, Гойи и Питера Брейгеля-старшего — их по крайней мере Майк узнал. На одной из полок стоял пыльный CD-плеер и несколько дисков, в основном классического репертуара. (Судя по всему, любимым дирижером профессора был фон Караян.) Жалюзи на окнах были опущены, и в студии стоял мягкий полумрак. Перед книжными полками свешивался с потолка экран для демонстрации слайдов.
По дороге в студию Майк успел рассказать Уэсти кое-какие подробности их плана. Слушая его, молодой человек то и дело хлопал себя по коленям и злорадно хохотал; Майк даже решил, что на него начал действовать наркотик.
— Я с вами, — повторял Уэсти в перерывах между приступами смеха. — Можете на меня рассчитывать.
— Не спеши, — предупредил Майк. — Подумай обо всем как следует.
— И если ты не передумаешь, — добавил Гиссинг, — тебе придется взять себя в руки и начать относиться к происходящему более серьезно.
И вот теперь они сидели в студии и просматривали на экране заранее приготовленные профессором слайды. Уэсти прихлебывал колу из банки, которую он купил в торговом автомате; его колени так и ходили ходуном.
— Я могу, могу это сделать, — повторял он каждый раз, когда на экране появлялся очередной слайд.
Гиссинг, Аллан и Майк уже видели эти слайды. На них были изображены картины, которые хранились на складе в Грантоне. К некоторым из слайдов профессору удалось подобрать фотографии или бумажные репродукции. Все они были разложены на свободных столах, но Майку и Аллану не было нужды снова их рассматривать — каждый из них (включая профессора) уже выбрал себе картины по душе, однако они хотели убедиться, что молодой художник сумеет скопировать произведения, относящиеся к разным манерам, стилям и периодам.
— Ну вот, к примеру, с чего бы ты начал в данном случае? — уже не в первый раз спрашивал Гиссинг.
В ответ Уэсти дергал губами и принимался что-то чертить в воздухе.
— Стиль Монбоддо довольно прост, если знать, что к чему, — объяснял он. — Как и большинство шотландских колористов, художник работал широкой и мягкой плоской кистью, накладывая краску густыми изогнутыми мазками. Один колер ложится поверх другого до тех пор, пока от первоначального цвета не останется только намек, едва заметный промельк. Это немного похоже на то, как добавляют сливки в кофе: сколько их ни лей, коричневое все равно проглядывает сквозь белое. Не контраст, а гармония — вот в чем заключается кредо художника.
— Это похоже на цитату, — заметил Гиссинг.
Уэсти кивнул:
— Это сказал Джордж Лесли Хантер. Вы приводили его слова, когда читали нам лекции о Бергсоне.
— Значит, тебе понадобятся особые кисти? — вставил Майк.
— Это зависит от того, насколько точную копию вы хотели бы получить.
— Нам нужна копия, которую было бы невозможно отличить от подлинника невооруженным глазом — такая, чтобы ни один талантливый любитель ничего не заметил.
— А как насчет профессионалов из отдела судебной экспертизы?
— До этого, надеюсь, дело не дойдет, — успокоил его профессор.
— Было бы неплохо достать старый холст и картон. Новая холстина выглядит… как новая.
— Но ты, наверное, знаешь способы?..
Уэсти ухмыльнулся и подмигнул Майку:
— Настоящий эксперт заметит разницу практически сразу. Даже точная копия не всегда бывает достаточно точна.
— Это справедливо, — пробормотал Гиссинг, потирая лоб.
— И тем не менее некоторым удавалось выдавать копию за оригинал достаточно долго.
Уэсти слегка повел плечами:
— Это верно, но в наши дни появились новые методы: углеродный анализ и бог знает что еще. Вы разве не смотрели сериал «Место преступления»?..
— Нам нужно иметь в виду, джентльмены, — сказал Гиссинг, отнимая руку ото лба, — что украдено ничего не будет, поэтому вмешательство экспертов со сложным оборудованием весьма маловероятно.
Уэсти снова хохотнул:
— Я уже говорил, профессор: ваш план — настоящее безумие. Гениальное безумие!
Майк не мог с этим не согласиться. Прийти на склад в день открытых дверей и подменить бесценные оригиналы точными копиями. На первый взгляд — просто, но только на первый. Он знал: чтобы осуществить этот план, им придется решить немало проблем. Да и план-то пока не был как следует продуман.
К тому же еще не поздно от него отказаться.
— Мы прямо как «Команда А»,[4] только мы выручаем из беды не людей, а картины, — проговорил Уэсти. Он немного успокоился — теперь подрагивало только одно его колено, правое, однако на слайды он больше не смотрел. Повернувшись вместе со стулом, художник обратился к Майку: — Но ведь на самом деле ничего такого не будет, правда? Это, как поет «Рэдиохед», просто «ваша прекрасная мечта», так? Нет, я не хочу сказать ничего обидного, только вы трое вроде как интеллигенция, что ли… У вас и возраст не тот, и воспитание… Костюм, галстук, вечер в театре, ужин в дорогом ресторане — вот ваша, так сказать, среда обитания. — Уэсти слегка откинулся назад и, закинув ногу на ногу, уставился на покачивающийся мысок своей измазанной краской кроссовки. — В общем, вы не преступники по складу характера, и я очень сомневаюсь, что вам удастся осуществить все это без, так сказать, дополнительной огневой поддержки.
В глубине души Майк был полностью согласен с Уэсти, но решил этого не показывать.
— Пусть тебя это не волнует, — сказал он. — Это наша проблема.
Уэсти медленно кивнул:
— У вас есть еще одна проблема… Я хочу войти в долю.
— В долю? — эхом отозвался Аллан. За последние четверть часа это были его первые слова, и Уэсти повернулся к нему:
— Я не хочу быть простым ремесленником, который изготовит для вас несколько копий. Вы собирались подменить шесть картин… почему не семь? — И он сложил руки на груди с таким довольным видом, словно вопрос уже решился в его пользу.
— Если ты возьмешь себе хоть одну картину, — проговорил Майк, — то окажешься ничем не лучше нас. Не наемным работником, которому заказали написать несколько копий, а… словом, отвечать придется по полной программе. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Понимаю.
