Хендрикса он считал одним из главных конкурентов при продвижении по карьерной лестнице. Детектив был его ровесником, имел неплохой послужной список и к тому же обладал представительной внешностью и хорошо подвешенным языком, что одинаково нравилось и общественности, и начальству. Когда-то давно они вместе учились в Туллиаланском полицейском колледже. Для первокурсников там существовало особое испытание, заключавшееся в том, чтобы организовать сбор денег на нужды колледжа. Несмотря на все усилия Рэнсома, Хендрикс обошел и его — да и всех остальных тоже, — устроив в Стирлинге благотворительный ужин, на который ему удалось привлечь двух по-настоящему знаменитых футболистов. Только много позднее Рэнсом узнал, что дядя Хендрикса был президентом одного из футбольных клубов премьер-лиги. Несомненно, именно он по-родственному помог племяннику.
Впрочем, вражды между двумя детективами никогда не существовало: Рэнсом был не настолько глуп, чтобы вступать с соперником в открытую конфронтацию. На публике оба демонстрировали отменную профессиональную этику и иногда даже сотрудничали. Кроме того, Рэнсом служил в Уэст-Энде, а Хендрикс — на Гейфилд-сквер, то есть на другом конце города, так что сталкивались они нечасто. «Интересно, — подумал Рэнсом сейчас, — был ли Хендрикс дежурным детективом или он специально вытребовал себе это дело?» В строгом костюме, в новой рубашке и при галстуке Хендрикс выглядел вполне официально — похоже, он, как и Рэнсом, отрабатывал сегодня бесплатные сверхурочные в надежде отхватить что-нибудь перспективное.
Бригада телевизионщиков, а также радиожурналисты и газетчики были, что называется, in situ.[22] С побережья подтянулись и несколько собачников, которые теперь стояли за ограждением, с удовольствием глазея на происходящее. Представители прессы торопливо сравнивали записи, внося последние уточнения. Один из пишущей братии заметил Рэнсома и бросился к нему с традиционным вопросом, может ли он как-то прокомментировать происшествие, но детектив только покачал головой. Дело обещало быть достаточно громким. Надо же было случиться, что оно досталось именно Хендриксу!
— Рэнсом? Что ты тут делаешь? — Детектив Хендрикс очень старался, чтобы вопрос прозвучал дружелюбно. Засунув руки в карманы брюк, он пружинистой походкой шагал навстречу сопернику. Безупречная прическа, аккуратно подстриженные усы… Пожалуй, только ботинки без шнуровки выглядели дешевыми, и Рэнсому пришлось утешиться этим.
— Так… любопытствую, — отозвался он. — Ты же меня знаешь. Что у вас новенького на Гейфилд- сквер?
— Ничего. С тех пор как сам-знаешь-кто ушел в отставку, у нас тишь да гладь да божья благодать… Слушай, Рэнс, я, конечно, рад видеть тебя и все такое, но… сам понимаешь. — Движением большого пальца Хендрикс показал себе за спину, где копошились вокруг фургона эксперты.
Я очень занятой человек — вот что означал этот жест.
Важная птица.
И вообще — нечего тебе тут делать. Рэнсом кивнул в знак согласия.
— Не обращай на меня внимания, Гэвин.
— Только не путайся под ногами, договорились? — Хендрикс принужденно засмеялся, делая вид, будто шутит, хотя на самом деле он говорил совершенно серьезно. Уязвленный его словами, Рэнсом попытался придумать достойный ответ, но детектив уже шагал в обратную сторону.
Пользуясь тем, что Хендрикс повернулся к нему спиной, Рэнсом тоже приблизился к фургону на пару шагов. Его задние дверцы были распахнуты, одна из картин валялась на земле. Мешковина, в которую она была завернута, разошлась, и Рэнсом увидел угол резной золоченой рамы. Пока он смотрел, один из криминалистов сфотографировал картину еще под несколькими углами.
— Ребята сказали, — заметил он, обращаясь к Рэнсому, поскольку никого другого поблизости все равно не было, — что эту штуку нарисовал некто Аттерсон.
— Никогда о таком не слышал. — Детектив с готовностью поддержал беседу.
— Там, в углу, видна подпись. Один из журналюг утверждает, эта картина может стоить тысяч двести. Мой дом и тот почти вдвое дешевле.
Насколько Рэнсом мог видеть, картина неведомого Аттерсона представляла собой унылый сельский пейзаж размером примерно двадцать на тридцать дюймов. Интересно, подумал Рэнсом, что в ней такого особенного? С точки зрения детектива, картины, висевшие в его любимом пабе, были куда интереснее или, во всяком случае, больше.
— С кем это там разговаривает Хендрикс? — спросил он.
Криминалист обернулся и посмотрел на своего начальника, который о чем-то беседовал с невысоким, полным, совершенно лысым мужчиной с обеспокоенным лицом.
— Понятия не имею, — ответил он, покачав головой, и Рэнсом, вернувшись к своей машине, задал тот же вопрос знакомому журналисту — тому, который просил его прокомментировать события.
— Что, ты сегодня не в деле? Обскакал тебя Хендрикс? — усмехнулся журналист, но Рэнсом не отреагировал, только продолжал молча смотреть на него в упор, ожидая ответа.
— Это глава департамента Национальных галерей Шотландии, — пояснил журналист. — А тот, второй…
Рэнсом посмотрел в ту сторону, куда указывал журналист. Из подъехавшего такси как раз выходил пассажир.
— Он руководит городскими музеями. — Журналист снова хихикнул. — Теперь ты мой должник, Рэнсом.
Но детектив пропустил эти слова мимо ушей, сосредоточившись на вновь прибывшем. По росту этот человек был немного выше главного галериста страны и держался спокойнее, а может быть, просто был решительнее настроен. Пожав руку коллеге, он сочувственно похлопал его по плечу, и Рэнсом сделал несколько шагов вперед в надежде подслушать хотя бы часть разговора.
— …По всей видимости, здесь они собирались сменить машину, но кто-то их спугнул, — объяснял Хендрикс. — Нам позвонил случайный свидетель. Очевидно, грабители в панике бежали, бросив добычу.
— Тебе повезло, Алистер, — сказал музейный начальник и еще раз дружески хлопнул галерейщика по спине.
Тому, однако, подобная фамильярности пришлась не по душе. Он, правда, ничего не сказал, но отошел примерно на ярд в сторону.
— Пока не ясно, все ли здесь или что-то пропало, — проговорил Алистер, потирая рукой лоб.
— Свидетели говорят, что музей грабили трое или четверо, пока остальные держали под прицелом посетителей и охрану, — вмешался Хендрикс. — По нашим подсчетам, вся операция заняла у них немногим больше четверти часа, так что я думаю, вряд ли преступники успели унести много.
— Все равно понадобится полная инвентаризация, — заметил музейщик и повернулся к коллеге: — Впрочем, вы, кажется, все равно планировали переучет фондов, не так ли?
— Рано радуешься, Дональд, — отрезал Алистер. — Грабители могли украсть что угодно. Картины, слава богу, находятся в хранилищах, а вот музейные экспонаты свалены прямо в коридорах. Особенно после того как к нам доставили излишки из музея на Чамберс-стрит.
Лицо музейщика Дональда заметно вытянулось, а вот Алистер, напротив, даже слегка повеселел. Казалось, с его плеч сняли какую-то тяжесть или по крайней мере ее часть.
«Значит, эти двое не только коллеги, но и соперники», — подумал Рэнсом.
— Да, сэр, — сказал Хендрикс Дональду и глубокомысленно кивнул. — Это совершенно справедливое замечание. В таком случае я попрошу вас обоих как можно скорее начать инвентаризацию и, если каких-то экспонатов не окажется на месте, безотлагательно передать мне подробное описание. Кстати, кто мог знать об этом складе и о том, что там хранится?
— Да весь город мог!.. — неожиданно вспылил Дональд. — Сегодня же этот чертов день открытых дверей! Заходи кто хочешь, бери что хочешь… — Он сердито ткнул пальцем в направлении фургона. — Впрочем, я вижу, здесь только картины, хотя они, как утверждает коллега, и находились в хранилищах.
Алистер, казалось, собирался сказать что-то резкое, но всех троих отвлекло появление еще одного такси, затормозившего у полицейского ограждения.
— Ага, вот и наш эксперт, — проговорил он и, подойдя к машине, предупредительно распахнул
