Неужели она и раньше была такой самоуверенной?
– Помоги-ка мне, – приказала Деб. – Я обещала старику, что сделаю это еще вчера. Нас предупредили, что лесничие собираются вырубить тут участок. Пришлось спешно проводить сбор урожая. Лес действительно вырубили, и теперь наш правый фланг оголился. Это не годится.
Некоторое время они работали молча, а потом Манч спросила:
– Так чем все-таки занят твой старик?
– Ты о чем?
– Ты сказала, что Такс берет Бути в рейсы.
Деб не подняла головы, но Манч заметила, что ее приятельница перестала работать.
– Довольно мило с его стороны, тебе не кажется?
– Даже чересчур мило, тебе не кажется?
– Что ты хочешь сказать?
– Да то, что он делает это не по доброте душевной.
– Откуда тебе знать? Ты ведь даже его не видела!
– Я видела всех твоих стариков.
– Он не причинит Буги вреда.
– Вредно уже то, что Бути используют в ситуациях, которых он не понимает. И если его называет сыном мужчина, которому на самом деле на него наплевать, то это тоже пользы ребенку не принесет. Неужели ты этого не понимаешь?
Деб передернула плечами.
– Зачем ты сюда приехала? Читать мне проповеди?
Она установила еще две растяжки. Завершающий штрих – тюбик камуфляжного грима – и зубная нить растворилась в окружающей листве.
– Я приехала, – ответила Манч, – потому что люблю вас обоих. Мне не хочется, чтобы еще двоим моим друзьям пришлось плохо. Тебе надо отсюда выбираться. Давай вместе вернемся в Лос-Анджелес.
– Чего ради я стану возвращаться в город, когда у меня есть все это?
Женщины поднимались вверх по склону.
– Ну, например, ради сына. Раньше ты ставила его на первое место.
– И сейчас ставлю, но я и сама хочу жить.
Деб добралась до пикапа, свистнула и замахала руками. Через минуту из-за поворота дороги появились два байкера.
– Мы завалили оленя у купального пруда, – сообщила им Деб. – Туша в машине. – И она познакомила их с Манч.
Один парень носил имя Паук, второй назвался Графом. Они смотрели на Манч так, словно это она была той самой тушей.
– Ты сегодня вечером приедешь? – спросил Паук, когда они с Графом извлекли оленя из грузовика.
– Ага, – ответила Деб. – И привезу подруг.
Байкеры что-то проворчали. Манч истолковала это как «Будем с нетерпением ждать встречи».
Подруги двинулись в Каньонвиль. Манч в боковое зеркало смотрела на уменьшающиеся мужские фигуры.
– Откуда ты знала, что эти парни там будут?
– Здесь всегда стоят часовые, – объяснила Деб. – Поняла? Тут совершенно безопасно, так что остынь. Послушай, разве стоило отказываться от наркотиков, чтобы превратиться в такую сраную зануду?
– Да, стоило. А как насчет тебя? Помнишь, ты ведь собиралась измениться. Ты собиралась стать лучшей на свете мамой. Помнишь?
– Заткнись! – бросила Деб. – Просто заткнись, ладно? Боже, у меня такое чувство, будто я тебя вообще не знаю. – Какое-то время они ехали молча, а потом Деб сказала: – Это из-за Слизняка, так? Мне его тоже будет не хватать, правда.
– Не верится, если вспомнить, как ты говорила о нем тогда по телефону.
– Наверное, я все еще злилась на него за то, что он стал доносчиком.
– Не говори так, у тебя ведь нет доказательств.
– А почему тогда, по-твоему, ему стреляли в глотку?
– Тебе это Лайза рассказала?
– Я с этой дрянью не разговариваю, – заявила Деб.
– Тогда откуда ты узнала о…
Манч не закончила вопроса. Ответ был очевиден. Деб узнала о том, что Слизняку стреляли в шею, от человека, который был как-то причастен к случившемуся. Определенно она не прочла об этом в газете.
