серьезная задержка умственного развития и что он совершенно отстранен от внешнего мира. Парадоксально, но, несмотря на такое тяжелое расстройство психики, у юноши наблюдается явление, которое называют обычно синдромом саванта. Кроме гениальных способностей ко всему, что связано со статистикой, анализом цифр или букв, у него еще и фантастическая память. Вы даже представить себе не можете масштаба этих талантов! Хотите, покажу вам его комнату? Она была оборудована специально для Даниэля и расскажет о нем больше, чем любые долгие объяснения.
Они прошли в здание, которое внутри напоминало школьное. Ряды вешалок, рисунки на стенах, пустые классы — в каждом круглый стол со стульями. Ощущение невероятной чистоты и порядка во всем. Пациенты, должно быть, находились у себя в палатах, а палаты располагались конечно же вон в том, перпендикулярном к основному зданию крыле. В коридорах царила тишина, казалось, что безумие накрыли здесь толстым одеялом, так спокойнее.
— А как Даниэль познакомился со Стефаном Тернэ?
— Это случилось в две тысячи четвертом году. Ученый сам пришел сюда, прослышав, что парнишка способен справляться с большими числами и огромным количеством букв как никто. Ему захотелось пообщаться с Даниэлем, потому что он собирался тогда написать книгу о ДНК, где поднимались в том числе проблемы статистики и анализа цифр, ну и доктор думал, что Даниэль, может быть, окажется способен помочь ему разобраться с молекулами, кое-что в них распознать…
— В каком это смысле — «разобраться»? Что именно распознать?
— Есть такое понятие «математическое описание равновесного состояния системы», и есть неумолимые законы, которым подчиняется бесконечная последовательность букв А, Ц, Т, Г. Тернэ пытался навести порядок в хаосе.
Директор интерната распахнул перед посетителями дверь одной из комнат, они заглянули туда и остолбенели. Большое помещение с белыми стенами и очень высоким потолком было сплошь заставлено книгами. На стеллажах из многих полок стояли, вплотную один к другому, сотни и тысячи совершенно одинаковых томов. Библиотека Тернэ выглядела по сравнению с этой просто смехотворно. На корешках книг были написаны числа по возрастающей: 1, 2, 3, 4…
— Точно такие же книги, какую Даниэль листал в квартире Тернэ, — прошептал Леваллуа.
В центре комнаты стоял письменный стол, на нем лежала открытая книга, за ним сидел Даниэль и что-то сосредоточенно писал. Перед Даниэлем, в карандашнице, рядом с включенным компьютером, стояли штук десять совершенно одинаковых авторучек.
Даниэль не обратил на них никакого внимания. Полностью отдавшись своему делу, он даже не посмотрел в сторону двери. Сидел, согнувшись над столом, и писал просто безостановочно. Движения его руки были мелкие, аккуратные, но очень быстрые.
Шарко присмотрелся к полкам и вытаращил глаза: между томами 341 и 343 торчал кусочек красной ткани — а ведь Даниэля обнаружили с книгой, на которой была написаны цифры 342!
— Здесь ровно пять тысяч томов, ни больше ни меньше, — объяснил директор интерната. — Книги заказал для Даниэля Тернэ. Те, которые стоят за вот этой красной ленточкой, еще предстоит заполнить. Как видите, почти все…
Пришла очередь вытаращить глаза Жаку Леваллуа.
— Заполнить? Он… Вы имеете в виду, что их заполняет Даниэль? Но что он может там написать?
Директор интерната взял с полки книгу номер один и открыл ее.
— Он записывает геном современного человека в полном виде… Это примерно три миллиарда букв А, Ц, Т и Г, которые, будучи расположены одна за другой, представляют собой расшифровку структуры ДНК в наборе из сорока шести хромосом, имеющемся у каждого из нас. Великая энциклопедия жизни. И самое великое учебное пособие, где в зашифрованном виде содержатся данные о том, как устроены наши органы.
Леваллуа не верил собственным глазам: тысячи маленьких буковок — АААГТТТАЦЦ — на каждой строке каждой страницы каждой книги.
— У вас в руках только самое начало последовательности первой хромосомы, — объяснил директор интерната. — Даниэль начал эту работу шесть лет назад, он трудится по десять часов в день и ежедневно вписывает в книгу около пяти тысяч букв примерно на полусотне страниц.
Шарко окинул взглядом бесконечные ряды пустых книг на полках — невероятно, сколько ему еще предстоит сделать!
— Боже мой…
— Да, я понимаю ваше удивление. Этому конца не видно. Несмотря на фантастическую скорость, с которой он выписывает буковки, если он продолжит работать в таком же ритме, как сейчас, триста шестьдесят пять дней в году, на заполнение этих книг ему понадобится больше ста лет. То есть всю оставшуюся жизнь Даниэль так и будет писать, писать, писать…
Посетители переглянулись.
— Но… зачем? — спросил комиссар.
— Зачем? Затем, чтобы материализовать свой мир, то, что кипит у него внутри. Ведь у него нет никакого иного средства выражения, никакой иной возможности выплеснуть энергию, сжигающую его мозг. Все отсутствующие у него способности, весь этот свет, которого ему не дано увидеть, сосредоточились для него в одной-единственной задаче. Нам его занятие кажется бессмысленным, но для него оно имеет глубочайший смысл. Даниэль… он нашел свой путь, свое призвание. — Венсан Одебер вздохнул и показал на компьютер: — Даниэль вывел на монитор два варианта генома современного человека, те, которые выложены на сайте «Геноскопа».[18] Оставлю в стороне детали, но посмотрите, как он работает: сверху он открывает текст первого генома, запоминает этот текст и записывает то, что запомнил, в свою книгу. Потом кликает на «Продолжить», открывается следующая страница, и повторяется тот же порядок действий.
— А зачем выводить на монитор два генома, если он копирует только один?
Директор интерната ткнул пальцем в то место уже заполненной Даниэлем книги, где буквы были подчеркнуты, перелистнул. Оказалось, что на странице встречается не больше одной-двух подчеркнутых букв.
— Ему мало просто скопировать текст генома. Всякий раз, как он видит разницу между геномом, который выбрал, чтобы переписать, и вторым, он подчеркивает отличающиеся буквы.
— То есть вы хотите сказать, что между двумя разными геномами, а стало быть — между двумя разными личностями генетическая разница так мала? Всего несколько буковок из миллиардов?
— Да, именно это и хочу сказать. Ваша ДНК и ДНК австралийского аборигена, негра, китайца, монгола совпадают на девяносто девять и девять десятых процента, генетически вы куда ближе этим людям, чем близки друг другу два шимпанзе, случайно пойманные в джунглях. Именно поэтому говорят о геноме, а не о геномах человека. В нашем распоряжении только два генома, потому что над расшифровкой генома человека работали параллельно две большие группы ученых. Геномы людей были бы совершенно одинаковы, если бы не крошечные «сбои», из-за которых, к примеру, меняется цвет глаз. Из трех миллиардов оснований — А, Т, Г и Ц, представленных в ДНК любой нашей клетки, только три или четыре миллиона могут заменяться, и вот эти вот новые последовательности как раз и обеспечивают отличия одного индивидуума от другого. Ваша энциклопедия жизни, господин комиссар, почти ничем не отличается от моей или от энциклопедии жизни Даниэля — только подчеркнутые буковки идут там в ином порядке.
Шарко был поражен, но ему стало ужасно жалко молодого человека, у которого впереди вся жизнь, но который тратит ее лишь на копирование страниц, выдаваемых компьютером за секунду.
— А о чем конкретно писал Тернэ в своей книге? Зачем ему понадобилось привлекать к работе Даниэля?
— Сначала предполагалось, что в книге будут только статистические данные. Стефан Тернэ развлекался тем, что рассматривал порядок пресловутых оснований А, Т, Г и Ц, их количество, количество их повторений в длинной цепи ДНК. Даниэль ему помогал… Тернэ говорил о примечательных математических последовательностях и делал вывод, что вся магия природы проявляет себя именно в этих тайных кодах ДНК.
— Ага, вот откуда на обложке его книги «Витрувианский человек»… Совершенство человека, скрытое
