— Да. Если он на это не способен, тогда надежд у него нет.
— А что означает «встать и выдать»?
— Многое и разное.
Рауль надул губы. Он был странным. Но привлекательно странным. А может, так казалось спьяну?
— А чем ты занимаешься? — спросила Кристина, выпуская струйку дыма. — Хорошая работа?
— Я фотограф.
Мне нравятся его руки, подумала она.
— А что ты фотографируешь?
— Почему бы тебе не зайти ко мне в гости и не посмотреть самой? — ответил он с расчетливой таинственностью. — Я живу всего в нескольких кварталах отсюда.
— Однако ты востер.
Он потер голову рукой.
— Это моя обычная скорость.
— Я предпочитаю не спешить.
Он пожал плечами, как бы демонстрируя пристыженность.
— Так зайдешь?
Я его не боюсь, подумала она.
— Ведь тебе интересно, я вижу.
— Только взгляну, и на этом все. Я встречаюсь с приятелем через час.
— Хорошо.
Они вышли из бара и пошли по улице. Может, именно так люди встречают друг друга, думала она мечтательно, а может, я просто чертовски одинока. Рауль прикурил сигарету, она спросила, как давно он здесь живет.
— Три года. Я наткнулся на это место и немедленно понял, что останусь здесь навсегда. А как насчет тебя?
— Ист-Виллидж.
— Давно?
— Нет.
— А где ты жила раньше?
— В тюрьме. — Она надеялась, что это его испугает.
— О, это
— Почему? Почему это круто?
— Мне нравится знакомиться с разными людьми. — Он осмотрел свою сигарету. — На прошлой неделе я встретился с женщиной, которая вывешивает объявления в небе. Она программирует какой-то спутник, который летает по орбите, и ночью можно увидеть рекламный логотип прямо среди звезд. У меня есть еще одна знакомая, так она вакуумным насосом чистит людям лица.
Кристина сморщилась.
— Что?
— Богатые старые дамы с Ист-сайд приходят в салон, им разогревают физиономии горячими полотенцами, накладывают специальные мази, а потом моя подруга с помощью насоса, похожего на авторучку, только с маленьким соплом, высасывает всякую мерзость из пор. Иногда не только на лице, но и на спине, и в других местах. Это новая косметическая процедура. Раз в месяц — и поры на носу чистые.
— Какая мерзость! — воскликнула она, однако заинтригованная.
— Но многим это нравится. Платят где-то пятьсот долларов за сеанс. — Они остановились у крыльца дома, он достал ключи. — Вот мы и пришли.
Перед тем как войти, она оглянулась. Никто не знает, что я здесь, пронеслась у нее мысль.
Дверь тяжело закрылась, он защелкнул замок. Она посмотрела на фотографии, висевшие в рамках в прихожей.
— Это же все сплошные
— Да.
— Ты фотографируешь таблетки?
Рауль кивнул.
— Я в этом жанре великий мастер.
Она заглянула в гостиную. Декорировано в стиле пятидесятых. Все дорогое и коллекционное. Столы, стулья, лампы, все утонченное, в хроме, цветной коже и ламинированном дереве. Выглядит как результат сложного экспериментирования. Все так модно и так неудобно. На стенах висели дюжины обрамленных в рамки черно-белых фотографий. На них — таблетки.
— Видишь ли, — он тронул пальцем одну из фотографий. — Новые лекарства выпускаются постоянно, и фармацевтическим компаниям нужны хорошие фотографии пилюль. Необходимо адекватное освещение и фон. Иногда таблетка должна выглядеть более яркой, иногда — в спокойных тонах.
Кристина моргала, внимательно слушая. Пора отсюда выбираться, сказала она себе.
— Я делал фотографии почти
— Нет, спасибо, — сказала она. — Впрочем, может быть, глоточек.
Кристина прошла в ванную и закрыла за собой дверь на замок. Ванна выглядела вполне нормально. Возможно, слишком чистая. Может быть, у него была прислуга. А вдруг он положит какую-нибудь пилюлю в ее выпивку и она рухнет без сознания? Кристина заглянула в шкафчик. Ватные палочки в стакане. Больше ничего. Интересный тип. Она села на толчок, в голове роились беспокойные мысли, встала, трусы спущены до колен, осмотрела сиденье, вытерла его бумажной салфеткой и снова села. Выпитое вино вышло мочой. Постараюсь быть помягче, подумала она. Хочется расслабиться. Как с Риком, когда страх исчезал. Она лежала в кровати, прижавшись к его большой спине, вдыхая запах кожи, закинув тяжелую мужскую руку на себя. Никогда она не спала так хорошо, как с Риком.
— Хочешь, я покажу тебе все остальное? — спросил Рауль, когда она вышла.
— Все остальное? — спросила Кристина.
Стоя на каблуках, она едва удерживала равновесие. В спальне все выглядело вполне нормально, кроме больших круглых ламп над кроватью.
— А это зачем?
— Как в операционной, — сказал Рауль. — Та же самая модель. — Он щелкнул выключателем, лампы над кроватью замерцали и через минуту стали светить чудовищно ярким светом.
Она улыбнулась, сделав вид, что это ее не удивило. Если ты не дура, убирайся отсюда немедленно, — пронеслось в голове…
— Что еще?
— Темная комната. — Его брови приподнялись. — Так сказать, по контрасту.
— О, давай
— Большинство фотографов отдают свои пленки в проявку. Я тоже отдаю их проявлять, но есть такие кадры, которые проявляю сам. — Стоявшие на столе ванночки и химикаты подтверждали слова Рауля. — Например, фотографии мертвых женщин — подвешенных в подвале на крюках со связанными руками, со ртами, забитыми хирургическими перчатками.
Стол в темной комнате был завален бумагами, ключами, открытками, контрольными распечатками, кассетами, деньгами в разной валюте; там был также черный мобильник размером с карточную колоду. Она