— Я отвезу тебя хорошее лекарство, — предложил водитель.
Может, и правда, стоит попробовать, подумал Чарли. Нужна хорошая форма. Он махнул рукой.
— Поехали лечить спину!
Через десять минут они въехали в Шанхай. Машина ехала так близко от потоков велосипедистов, что Чарли при желании мог бы без труда дотянуться до звонков на велосипедных рулях. На молодежи была яркая западная одежда, некоторые мужчины колесили в старомодных френчах эпохи Мао, давая этим знать, что не верят в долговременность политической и экономической либерализации последнего десятилетия. Водитель подъехал к китайской аптеке, в ее витрине красовался мужской манекен. Его «тело» было расписано иероглифами, особенно тесно кружившими вокруг тактично вылепленных гениталий. Чарли подошел к прилавку, за которым стояла пожилая женщина, что-то размешивающая в ступке пестиком. Водитель обратился к ней.
— Она спрашивает, давно болит твоя спина?
— Уже давно.
Водитель перевел ответ. Потом они начали разговаривать. Водитель кивал.
— Как давно, сколько дней и недель?
— Двадцать семь лет, — сказал Чарли и стал разглядывать помещение аптеки. Несколько китайцев глазели на него, потом стали улыбаться и подошли поближе.
— Напиши число!
Он написал, и бумажка оказалась в узловатых руках женщины. Она опять о чем-то спросила водителя.
— Она спрашивает, ты страдаешь запорами?
— Нет.
— У тебя болит сердце?
— Нет.
— У тебя чистые легкие?
— Да.
— Тебе снятся кошмары?
— Да.
— У тебя болят ноги?
— Да. Из-за ран.
— Ты ешь грибы?
— Нет.
Пожалуй, я обращусь к доктору в отеле, подумал он.
— Ты принимаешь китайские лекарства?
— Нет.
— У тебя много мужской силы?
Чарли скривился.
— Вы имеете в виду — есть ли у меня…
Водитель улыбнулся.
— Да. Сильная или не очень сильная?
— Не сильная, — сказал Чарли. — Слабая.
Ответ был переведен. Зеваки закивали и зашушукались. Женщина не сводила внимательного взгляда с лица Чарли. Она заговорила:
— Твоя спина всегда плачет или иногда ноет?
— Всегда плачет, — ответил Чарли.
— Ей нужно увидеть твои руки.
Женщина взяла руки Чарли, потерла суставы, потянула за пальцы. Глядя ему в глаза, она надавила серым ногтем за ухом, посмотрела язык и надавила на него ложкой. Теперь женщина положила лист бумаги на прилавок и стала рыться в маленьких шкафчиках своей аптеки, выкладывая на бумагу что-то, похожее на кусочки древесной коры и костей (возможно, рогов), травы, высушенные цветы и всякие красные, желтые и коричневые порошки. Несколько раз она меняла свое решение и убирала тот или иной компонент. Потом обратилась к водителю.
— Она говорит, ей нужно понюхать.
— Хорошо.
Женщина вышла из-за прилавка и прижалась носом к спине Чарли.
— Она просит разрешения потрогать спину.
Чарли снял пиджак и выпростал рубашку.
Собравшиеся нервно захихикали; зрелище было получше мыльных опер. Женщина без колебаний задрала его рубашку и, увидев шрамы, что-то неодобрительно протараторила. Зеваки возбужденно переговаривались.
— Что такое? Что?
— Она очень сердита. — Водитель чувствовал себя неловко. — Говорит, что не может сделать хорошее лекарство, если не смотреть твои плохие кожи.
Целительница прошлась по шрамам своими загрубелыми пальцами.
— Она просит, пожалуйста, штаны вниз, она хочет видеть.
Все это было похоже на балаган.
— Нет, — сказал Чарли обреченно. Женщина поняла застенчивость пациента и уставилась на него, что-то лопоча по-китайски. Ее лицо было так близко, что он мог видеть зубы, сточившиеся до коричневых пеньков.
— Она говорит, ты с ней нечестный, она хочет тебе помочь! Она говорит, она тебе не нравится, ты думаешь, она не сделать хорошее лекарство. Ты ее обидеть.
— Ради бога, поехали в отель.
Женщина поняла и подошла к Чарли, она едва доходила ему до груди. Залопотала так зло, что он отступил назад. Говоря, она потрясала кулаком, свирепо уставившись ему в глаза, будто не веря, что он ее не понимает.
— Она говорит, ей нужно смотреть.
— Ладно. — Он взглянул на людей в аптеке. Они улыбались и ободряюще кивали. — Ты можешь попросить их уйти? — спросил он водителя. Тот что-то прокричал по-китайски. Никто не двинулся.
— Все это как-то неловко, — сказал Чарли.
Водитель опять что-то прокричал, но без толку. Народу еще добавилось. Что он мог поделать? Его спина пульсировала от боли в любом положении. Он повернулся спиной к толпе и ослабил пояс на брюках. Старуха подошла сзади и без предупреждения сдернула с него штаны, так что они упали до самых колен. Он вцепился в резинку трусов.
— Что она!..
Она задрала ему рубаху сзади, стянула трусы и осмотрела его бледные, покрытые шрамами ягодицы, которые теперь были печально выставлены на всеобщее обозрение. По толпе прошел шумный ропот. Она поковырялась в самом большом шраме и что-то объявила водителю, потом натянула на Чарли трусы.
— Она говорит, что сделать тебе очень хорошее лекарство.
Он поспешно застегнул брюки, а водитель помог справиться с пиджаком. Старуха вернулась к составлению своего снадобья, часто вскидывая на Чарли глаза, подобно уличному художнику. Затем растолкла все в порошок, извлекла несколько посторонних частиц, нежно подула на кучку и ссыпала ее в квадратный конверт, запечатала его, написала несколько иероглифов и вручила Чарли. Толпа с одобрением загудела.
— Это чай. Ты пьешь утром и вечером, пять дней, — сказал водитель.
— Заваривать в горячей воде?
— Пей воду, пей лекарство, пей все до конца.
Чарли понюхал конверт. Пахло отвратительно. Возможно, это яд.
— Как это называется?
Водитель переадресовал вопрос женщине. Она ответила не поднимая глаз, вытирая прилавок.
