как вышла за Лассе. Других причин и быть не может. Только если она не говорит правду, конечно. Может, она на самом деле никогда его не видела.
– Она врёт! Врёт! Я в этом уверен!
Он снова ударил кулаком в ствол. По пальцам потекла кровь.
– Что мне делать? Что, чёрт возьми, мне теперь делать?
– Ничего. Ночью ты уж точно ничего сделать не сумеешь. Езжай домой, Ингвар. Тебе нужно выспаться. Ты же знаешь. Утром ты сможешь вызвать Турид и поговорить с ней наедине. Ты сможешь выжать из неё всё, что она знает о Карстене Осли. Ты придумаешь, как получить санкцию на обыск. Но только утром. Езжай домой.
– Ты права, – коротко ответил он. – Позвоню тебе днём.
– Обязательно, – ответила она. – До скорого.
И повесила трубку. Несколько секунд он не сводил глаз с телефона. Правая рука болела. Ингер Йоханне не позвала его к себе. Ингвар поплёлся к машине и покорно отправился домой.
56
Лаффен отыскал еду. Он забрался уже в третий дом, но снова без особого успеха. Правда, здесь в шкафах нашлись консервы. Судя по всему, в этом доме недавно были люди, в хлебнице осталось несколько ломтиков заплесневевшего хлеба. Он попытался счистить голубоватый налёт и отправил в рот первый ломтик. Вкус был каким-то странным.
Рядом с камином были аккуратно сложены дрова. Он развёл огонь. Из окна в гостиной хорошо была видна дорога, и он обязательно увидел бы, если бы кто-нибудь появился. От тепла он разомлел. Сначала он хотел поискать ещё какую-нибудь еду, потом решил вздремнуть. Было начало пятого, скоро станет совсем светло. Ему нужно лишь немного еды да курево. На каминной полке лежала полупустая пачка «Мальборо». Он оторвал фильтр и глубоко затянулся. Он не должен засыпать, пока не догорят дрова в камине.
Так, томатный суп с вермишелью. Отлично.
Из крана текла вода. Замечательное местечко. Ему всегда хотелось иметь такой домик. Место, где тебя никто не станет доставать. Не то что в этом муравейнике в Рюккин, где соседи звереют только из-за того, что ты забыл вымыть лестницу в субботу. Хотя Лаффен никогда и не пускал к себе никого, он постоянно ощущал, что за ним наблюдают. Но в таком месте всё совсем по-другому. Если он уйдёт ещё дальше, глубже в лес, может быть, ему удастся найти местечко, где можно провести всё лето. Обычно в это время владельцы таких домиков уезжают на море. А потом он может сбежать в Швецию. Осенью. Отец скрывался в Швеции во время войны. Его даже медалью наградили.
Он не собирается попадаться полицейским ещё раз.
Сигареты оказались чертовски хорошими. Самыми лучшими, что ему доводилось курить. Качественные и свежие. Он выкурил ещё одну, покончив с супом. Вынул сигареты из пачки и пересчитал. Одиннадцать штук. Нужно экономить.
Полицейские думают, что он идиот. Когда они схватили его, они разговаривали с ним как с глухим. Люди так часто делают. Думают, что он ничего не слышит.
Тот парень, что похитил этих детей, очень умён. Написал такие записки.
Лаффена ловили и раньше.
И постоянно обращались с ним как с дерьмом каким-то.
Разве он виноват, если дети носятся по пляжу голышом? Так себя ведут, выставляются напоказ! Особенно девчонки. Вертятся по-всякому. А обвиняли во всём его. Всегда. С Интернетом, конечно, легче. Социальная служба выделила ему компьютер. Оплатила курсы.
Опаснее всего вертолёты.
Он ещё не ушёл далеко от Осло и всё время слышал их рокот. Теперь так светло, что удавалось передвигаться лишь несколько часов ночью, когда солнце уходило за горизонт. Ему нужно торопиться, уйти дальше от города. Лучше всего угнать машину. Он сможет завести её и без ключа, этому он уже давно научился. Полицейские думают, что он идиот, но он может угнать машину всего за три минуты. Не новую, конечно, со сложным замком зажигания и всякими блокираторами. Нет, он поищет старую модель. Поедет далеко. На север. Понять, где север, совсем несложно. Нужно просто посмотреть днём на солнце. А ночью можно найти Полярную звезду.
Поев, он почувствовал, что хочет спать. В комнате стало тепло. Нельзя засыпать, пока дрова не догорят до конца. Ему наплевать на опасность, просто кто-нибудь мог увидеть дым, а он не хотел, чтобы его нашли спящим. Он должен быть наготове.
– Наготове, – пробормотал Лаффен, засыпая.
57
Карстен Осли пытался изо всех сил убедить себя в том, что ему нечего бояться.
– Рутина, – сказал он спокойно и чуть не споткнулся. – Рутина. Ру-ти-на. Ру-ти-на.
Кроссовки промокли, на глаза со лба стекал пот. Он хотел вытереть лоб рукавом ветровки, но ткань пропиталась росой.
Ингвар Стюбё ничего не увидел. Не услышал ничего особенного. У него вообще ничего не могло вызвать подозрение. Чёрт, ведь он же сам сказал: это его обычная обязанность – проверить все возможные связи. Естественно, так всегда бывает. Полицейские ведь уверены, что уже знают, кого им искать. Газеты почти ни о чём другом и не пишут. Большая погоня началась.
Карстен Осли побежал быстрее. Он чуть не потерял контроль над ситуацией. Ингвар Стюбё – хитрец. Хотя он не так хорошо умеет врать, как, по представлению Карстена, это должны делать полицейские, он всё равно лукавил. Турид до смерти напугана. Она никогда не допустит, чтобы об их знакомстве узнал Лассе. Она боится матери, боится свекрови, боится всего подряд. Сказав о Турид, Ингвар солгал. Однако Карстен не попался на эту удочку.
Ингвару Стюбё не следовало спрашивать, есть ли у него ребёнок.
Карстен думал, что вот-вот выдаст себя. Но когда полицейский спросил о ребёнке, он точно кинул ему спасательный круг. Шторм стих. Земля на горизонте.
Ребёнок. Мальчик. Сын Карстена. 19 июня ему исполнится три. В этот день всё и кончится. В этом мире нет ничего случайного.
Ручей разлился, стал почти рекой.
Он остановился и перевёл дыхание. Снял с плеч рюкзак, вынул из него коробку с калием, переложил часть в маленький полиэтиленовый пакетик, несколько граммов, чуть больше, чем он использовал в последний раз. Естественно, он всё делал вне дома, Карстен Осли прекрасно понимал, что мельчайшей частицы этого вещества хватит, чтобы обвинить его. Полиция скорее всего и не станет ничего проверять, но Карстен хотел обезопасить себя. Во всём. Он никогда не открывал коробку дома.
Остатки порошка он высыпал в воду. Она побелела, но постепенно становилась всё светлее, и через какое-то время перед ним опять тёк чистый ручей. Он развёл небольшой костёр. Сухие дрова были у него в рюкзаке. Картонная коробка горела плохо, но он разорвал на кусочки целую газету, сунул её в огонь, и костёр запылал. Когда от улик остался лишь пепел, он для верности затоптал кострище.
Он купил калий в Германии семь месяцев назад. Из соображений безопасности он отпустил бороду за три недели до того, как явиться в аптеку в пригороде Гамбурга. Он сбрил бороду в тот же вечер, проведя
