выкрашенный в красный цвет велосипед и она, стройная и голубоглазая.
Теперь Ева уже одиннадцатый год лежала в постели.
Неподвижные руки вытянуты вдоль тела. Она медленно приподняла правую руку и протянула ему, когда он вошёл в палату. В одном из писем она благодарила Бога за то, что он пощадил именно правую руку. Чтобы она могла продолжать писать письма. Ноги отнялись. Левая рука была неподвижна.
– Аксель, – сказала она тихо и спокойно, словно ждала его. – Аксель, родной.
Он пододвинул к кровати стул, смущённо провёл рукой по своей остриженной голове и попытался улыбнуться. Он ощутил холод её пальцев, когда она дотронулась до его щеки. Раньше они всегда были тёплыми, сухими и нежными. Но всё-таки это была та же самая рука, он почувствовал это и расплакался.
– Аксель, – снова сказала Ева, – я знала, что ты приедешь.
63
Начиная с понедельника, Карстен Осли плохо спал. В дневное время было легко убеждать себя в том, что нет причин для беспокойства. К тому же Ингвар Стюбё больше не появлялся. На работе тоже всё было в порядке. Никто им не интересовался.
Но когда наступала ночь, всё становилось иначе. И хотя он по вечерам долго бегал, чтобы утомить себя, это не помогало, он лежал, ворочаясь с боку на бок, до самого рассвета. Сегодня утром он сообщил на работу, что болен. Но потом раскаялся. Сидеть дома было гораздо хуже. Всё запланированное на 19 июня было подготовлено. Осталось только осуществить задуманное.
Сегодня можно выкрасить западную стену.
Но ехать в ближайший городок нельзя: кто-нибудь из рабочих «Саге» может увидеть его. Лучше всего доехать до Эльверума. Если кто-то знакомый и встретит его там, он скажет, что приехал к врачу.
Он понял, что поступил верно. Усевшись в машину, он испытал облегчение.
Лаффен Сёрнес наконец-то нашёл автомобиль, который ему подходил. Это была «мазда-323» 1987 года. Кто-то оставил её на обочине лесной дороги. Даже двери были открыты. Лаффен улыбнулся. В баке был бензин. Двигатель немного посопротивлялся, но всё же завёлся. Машина легко выбралась с обочины на проезжую часть. Через несколько сотен метров он свернул.
Лучше всего сразу отправиться в Швецию.
Лаффен скитался долго: сначала шёл под укрытием деревьев, потом стал передвигаться только по ночам, но в темноте слишком медленно удалялся от города, и поэтому вновь решил идти в дневное время. Два раза он видел людей, когда по глупости вылез на дорогу. Он так устал, а по асфальту шагать куда проще. Затем пришлось опять скрываться в лесу – появились вертолёты. Он избегал открытых мест. Иногда сбивался с пути и долго отдыхал.
Перемещаться на машине надёжней, но главное – быстрей.
Швеция на востоке. Ориентируясь по солнцу, он легко понял, в какую сторону нужно ехать.
В магнитофоне осталась кассета. Лаффен подпевал солисту. Через какое-то время он выбрался на шоссе. Теперь ему стало спокойней. Приятно было сидеть за рулём. В прошлый раз они сломали ему руку. Теперь они точно прикончат его. Если он прежде не доберётся до Швеции. А он сделает это. Расстояние не особенно большое. Всего пара часов. Максимум. Последний раз, когда он был в Швеции, он в придорожном кафе ел мясные тефтели пошведски. Самое вкусное блюдо, которое он когда-нибудь пробовал.
А ещё там курево дешевле, чем в Норвегии.
Он нажал на газ.
Карстен Осли пытался не увеличивать скорость. Важно было не привлекать к себе внимание. На пять-шесть километров в час больше допустимой скорости – лучше всего. В самый раз.
Он раскаивался, что поддался чувствам.
Заправщик узнал его, когда он проезжал мимо. Парень энергично замахал рукой, хотя Карстен и сделал вид, что не заметил его. Он, конечно, не сдаст его, если увидит кого-нибудь из «Саге», но Карстен всё равно расстроился. После письменного предупреждения из-за тех инструментов – а он их вовсе и не крал! – он вряд ли удержится на своем месте, если начальник узнает об обмане. Сказаться больным и поехать в Эльверум было не самой удачной идеей. Шеф, скорее всего, начнёт разбираться. Он ведь ещё та куча дерьма, обязательно захочет рассчитаться с ним.
Автомобиль разогнался до ста десяти километров в час, и Карстен Осли долго ругался, пока не отпустил педаль газа и не начал тормозить.
Наверное, ему лучше поехать назад.
– Подозреваемый управляет синей «маздой-323», – чётко и громко произнёс пилот вертолёта, в голосе слышались драматические нотки. – Номерной знак по-прежнему не виден. Следовать за ним? Повторяю: следовать за ним?
– Держитесь на расстоянии, – послышалось в наушниках. – Держитесь на расстоянии. Мы выслали три автомобиля.
– Понял, – ответил пилот и увёл вертолёт в сторону леса, а потом поднялся на семьсот метров.
Он продолжал следить за автомобилем.
64
Ингер Йоханне просидела в «Гранд кафе» уже пятнадцать минут. Она нервничала и от волнения грызла ноготь. Палец начал кровоточить. Ровно в три в ресторане появилась пожилая женщина. Она жестом остановила метрдотеля и огляделась. Ингер Йоханне привстала и кивнула ей.
Унни Конгсбаккен подошла к ней. Она была высокая и полная, в длинной вязаной кофте яркой расцветки и юбке до щиколоток. Ингер Йоханне разглядела пару больших чёрных туфель, когда женщина подошла ближе.
– Значит, вы Ингер Йоханне Вик. Здравствуйте.
Рука оказалась крупной и сухой. Женщина села за стол. Ей наверняка было уже за восемьдесят, хотя двигалась она уверенно. Ингер Йоханне заметила на её глазах матовую плёнку, которая появляется у пожилых людей, ничему больше не способных удивляться.
– Благодарна вам за то, что вы согласились встретиться со мной, – спокойно сказала Унни Конгсбаккен.
– Не стоит, – ответила Ингер Йоханне и отпила из стакана. – Закажете что-нибудь?
– Только чашечку кофе. Я не голодна.
– Два кофе, – обратилась Ингер Йоханне к официанту, надеясь, что он не будет особо ворчать из-за того, что они не заказали что-нибудь существенное.
– Кто вы? – спросила Унни Конгсбаккен. – Прежде чем я поделюсь с вами моей историей, я хотела бы узнать, кто вы и чем вы занимаетесь. Астор и Гайр были не совсем… – она едва заметно улыбнулась, – не совсем правы, я думаю.
– Как вам известно, меня зовут Ингер Йоханне. Я занимаюсь наукой.
В кабинете Ингвара Стюбё работал телевизор. Зигмунд Берли и одна из секретарш стояли в дверях и следили за происходящим на экране. Ингвар сидел, закинув ноги на стол, и посасывал незажженную сигару. До конца рабочего дня ещё так далеко! Нужно чем-то заглушить чувство голода. Сухой табак очень в этом помогал.
– Ну, у нас тут прямо Америка! – сказал Зигмунд, кивая в сторону телевизора. – Там принято
