Когда солнце опустилось к неровному горизонту на западе, Соклей указал в сторону канала между Андросом и самой южной частью Эвбеи — мысом Герестос.
— Вон! Мы сможем пройти через него до темноты.
— Пройти-то сможем, — отозвался Менедем. — Но если мы и минуем канал, то после этого не уйдем далеко. И до наступления утра нам придется пережидать на открытом месте, где любой сможет нас увидеть. Но если до утра мы останемся здесь, посреди Эгейского моря, мы сможем проскочить между островов и обогнуть мыс Сунион к завтрашнему вечеру. Как тебе такой вариант?
Соклей отнюдь не казался счастливым, но и не сказал «нет». Он только вздохнул, сделал жест, как бы толкая что-то, и отвернулся. Спустя мгновение Менедем понял, что его двоюродный брат изобразил вечную муку Сизифа: каждый раз, когда этот нечестивец докатывал свой валун почти до вершины холма, тот выскальзывал и снова скатывался вниз.
— Ну, не так уж все плохо, — заметил Менедем.
— Вот именно, — ответил Соклей. — Не просто плохо, а хуже некуда.
— Пройдем мы по каналу теперь или утром, я сперва раздам людям оружие, — подал голос Диоклей. — Никогда не знаешь наперед, что случится.
— Хорошая мысль, — согласился Менедем. — Как ни печально, но ты прав.
Он задумчиво потер подбородок.
— Я все-таки собираюсь отвести судно еще чуть дальше к северу, прежде чем мы бросим якорь на ночь. Тогда я смогу отправиться утром в путь прямо по ветру, и мы пройдем канал как можно быстрей.
— Очень хорошо, — отозвался келевст. — Ты совершенно прав — чем скорее мы минуем канал, тем будет лучше.
Солнце уже вот-вот должно было зайти, когда Менедем приказал бросить якоря. Соклей все еще хмурился.
— Приободрись, — сказал Менедем. — Вот, видишь? Теперь даже нос судна нацелен куда надо.
И вправду, он развернул «Афродиту» так, что ее нос смотрел на юго-запад, на проход между островами — и на материк Аттики за ними.
Соклей вздохнул.
— Знаю, мой дорогой. Но мы еще не там, и я не буду доволен до тех пор, пока мы не прибудем на место.
«И даже после того», — подумал Менедем.
Идеальный мир, который придумал для себя Соклей, иногда мешал ему примириться с несовершенством мира реального. Менедем, однако, не попрекал этим двоюродного брата; на акатосе было слишком тесно, чтобы затевать чересчур жаркие споры.
Хлеб и оливковое масло, сыр и оливки, самое простое красное вино — таков был ужин моряков в море. Нынче вечером им не пришлось насладиться даже кефалью, попадались одни сплошные кильки. Менедем пожал плечами.
«Ничего, поедим как следует, когда попадем в Афины», — подумал он.
— Еще одна ночь на досках, — сказал Соклей, когда братья вытянулись бок о бок на юте. — Я не отказался бы снова поспать в постели.
На этот раз Менедем решил, что может поддразнить своего спутника, не разозлив его:
— Боюсь, в Милете ты не очень-то много спал, когда ложился в постель с гетерой.
Соклей фыркнул.
— Уж кто бы говорил!
— А что я? — Менедем постарался ответить самым невинным тоном. — Я в Милете ничего такого не делал.
— Не в Милете, — хмуро отозвался Соклей.
Менедем снова запротестовал, но ответом ему было только глубокое, тяжелое, ровное дыхание. Прошло немного времени, и он сам уснул.
Менедем проснулся в середине ночи и стал гадать, что его разбудило. Потом понял, что движение «Афродиты» изменилось: все так же набегали волны с севера, но зыбь стала меньше. Менедем пробормотал что-то себе под нос, плотнее завернулся в гиматий и снова уснул.
Когда наутро он пробудился, его не удивило, что ветер стих, хотя капитан «Афродиты» едва мог вспомнить, что он просыпался раньше. Перехватив его взгляд, Диоклей изобразил жестами, что гребет. Менедем кивнул — он был согласен с келевстом.
— Мне остается только сказать: «Хорошо, что мы не на крутобоком парусном судне», — заявил Соклей, когда Менедем разбудил двоюродного брата и тот понял, что начался штиль. — Если бы мы были на крутобоком судне так близко от Афин и без всякой надежды к ним подойти, я бы наверняка завопил от ярости.
— Не сомневаюсь, — ответил Менедем.
Соклей хмуро посмотрел на него.
— Но, — продолжал Менедем, — поскольку мы ходим на веслах почти так же быстро, как и под парусом, ты можешь поберечь силы до той поры, пока тебе не придется вопить на своих собратьев- философов.
— Да какой я философ, — печально проговорил Соклей. — У меня для этого слишком мало свободного времени.
— Зато ты делаешь хоть что-то полезное, а многие ли из тех пустозвонов могут о себе такое сказать? — отозвался Менедем.
Двоюродный брат удивленно посмотрел на него, и, прежде чем Соклей успел ринуться на защиту философов, Менедем добавил:
— Ешь свой завтрак, а потом сделай еще одну полезную вещь: помоги мне раздать команде оружие.
Как у большинства торговых галер — и, если уж на то пошло, как и у большинства пиратских судов, — у «Афродиты» на борту имелся обширный ассортимент оружия: около дюжины мечей (Соклей прицепил один к поясу), несколько легких щитов как у пельтастов, дротики и пики, резаки, пара кривых ножей, железные ломы и ножи. Менедем положил свой лук и колчан со стрелами в такое место, откуда их можно будет быстро схватить.
«В крайнем случае, Соклей или кто-нибудь другой сможет их схватить, — подумал он. — Я-то буду занят управлением судном».
Он пожал плечами. Возможно, все это было лишь пустой тратой времени. Даже если пираты погонятся за «Афродитой», то та продемонстрирует им свою силу, что, вероятно, заставит морских разбойников выбрать себе другую жертву. Но лучше не расценивать возможную угрозу как реальную, тогда ты и впрямь будешь готов к любым неожиданностям.
— Риппапай! Риппапай! — выкрикнул Диоклей и ударил колотушкой в бронзовый квадрат.
Когда до канала между Андосом и Эвбеей осталось не так уж много, он оглянулся через плечо на Менедема и спросил:
— Ты не хочешь посадить всех людей на весла, чтобы мы смогли побыстрей проскочить через пролив?
Начальник гребцов вел себя так, будто «Афродите» суждено было угодить в переплет. Менедем кивнул, принимая это как должное.
— Да, давай. В этом сезоне нам не часто приходилось браться за оружие, вот и посмотрим, насколько хорошо с ним управляются люди.
— Ладно.
Диоклей приказал гребцам занять места на скамьях, Менедем послал Аристида на бак, чтобы тот высматривал пиратов, пока акатос будет проходить мимо мысов.
«Если мы собираемся проскочить канал, мы должны справиться с этим делом как можно лучше», — подумал Менедем.
