проговорил, прощаясь:
— Мне надо поговорить с его врачом. Я приеду домой следом за вами на своей машине.
Я так и не смогла придать уверенности Мелоди, подводя ее к дверям палаты Джори, которые, по его настоянию, были всегда плотно закрыты, чтобы никто не увидел бывшего прима-танцовщика балета, распростертого в беспомощности на больничной койке. Я постучала, как мы договаривались, условным стуком один, затем два раза:
— Джори, это я, мама.
— Мама, входи, — ответил он более приветливо, чем всегда. — Отец сказал, что ты скоро будешь. Я надеюсь, ты привезла мне книгу. Ту я закончил… — он оборвал себя на полуслове, увидев Мелоди, которую я втолкнула в палату.
Я предварительно позвонила Крису, чтобы рассказать о своем плане привезти Мелоди, поэтому Крис приложил все старания, чтобы Джори переоделся из больничной пижамы в голубую шелковую; Джори был подстрижен и аккуратно причесан и выглядел впервые после той трагической ночи прекрасно.
Джори пытался улыбнуться. В глазах его была надежда и радость встречи. Но она стояла недвижно, даже не пытаясь сделать шаг навстречу. Улыбка на губах Джори померкла, он старался скрыть попытку заглянуть в ее глаза… Она прятала глаза. Улыбка, как пламя свечи, погасла в лице Джори, глаза помертвели, и он повернулся лицом к стене.
Я поскорее подтолкнула Мелоди к кровати Джори, не успев заглянуть в ее глаза. Она стояла посреди комнаты, держа в охапке розы и подарки, не в силах ступить сама ни шагу и дрожа, как осиновый лист. Я еще раз толкнула ее локтем и прошептала:
— Скажи же что-нибудь.
— Привет, Джори, — дрожащим ненатуральным голосом проговорила Мелоди. Я подтолкнула ее еще ближе. — Я привезла тебе розы… — добавила она неуверенно.
Джори лежал, отвернувшись к стене.
Я вновь подтолкнула ее, осознавая, что надо выйти и оставить их вдвоем; однако я боялась, что Мелоди впадет в истерику и выбежит из палаты.
— Прости, что я не навестила тебя раньше, — запинаясь, проговорила Мелоди, неуверенно приближаясь к нему. — Я привезла тебе подарки… некоторые вещицы, которые тебе необходимы, как мне подсказала твоя мама…
Он резко обернулся, в его темных глазах стоял гнев:
— Это моя мать заставила тебя приехать, не так ли? Ну что ж, ты привезла розы и подарки — теперь тебе нет необходимости оставаться здесь. Теперь — УБИРАЙСЯ!
Розы посыпались на кровать, подарки Мелоди выронила из рук. Она пыталась схватить его руку, которую он выдергивал.
— Я люблю тебя Джори, — рыдала она. — Мне так жаль, Джори…
— А я ни минуты и не сомневался, что тебе «так жаль»! — прокричал Джори. — Тебе жаль, что слава в мгновение ока сгорела, и ты вместо нее получила мужа-урода! Теперь ты жалеешь, что будешь привязана ко мне! Так знай: ты не привязана, нет! Можешь завтра же подать на развод! Уходи — я даю тебе развод!
Пятясь к двери, я разрывалась от жалости к нему и к ней. Я тихо вышла, но оставила дверь приоткрытой, чтобы слышать и видеть все, что происходит. Я была в страхе, что Мелоди воспользуется предложенной возможностью или совершит еще что-нибудь такое, что убьет в нем желание жить и, если бы она сделала это, я предотвратила бы ее поступок любым способом.
Одну за другой Мелоди подняла упавшие розы. Она выбросила старый букет, наполнила вазу свежей водой, затем с величайшей осторожностью поставила розы в вазу, проделывая все это так долго, будто оттягивая какой-то убийственный момент.
Проделав все это, она распаковала три подарка, и подошла к кровати:
— Ты не хочешь взглянуть, что тут?
— Мне ничего не надо, — грубо ответил он, не поворачивая головы.
Мелоди, как ни странно, собрала силы и проговорила:
— Я думаю, тебе понравится. Я много раз слышала, что ты хотел бы…
— Все, что я хотел бы, это танцевать до своих сорока лет, — прервал он ее. — Теперь с этим покончено, мне не нужна ни жена, ни партнерша, и вообще мне не надо ничего.
Мелоди положила подарки на кровать и стояла, ломая свои бледные, тонкие пальцы, а по щекам ее катились слезы.
— Я люблю тебя, Джори, — прошептала она. — Мне хотелось поступить правильно, но у меня нет мужества твоей матери, поэтому я не приехала раньше. Твоя мать просила сказать, что я будто бы была больна и не в состоянии ехать, но это неправда, я могла приехать. Я все это время сидела дома и плакала, надеясь собраться с силами и улыбаться, когда увижу тебя. Я приехала, стыдясь за свою слабость, за то, что меня не было рядом, когда ты наиболее нуждался во мне… и, чем дольше я сидела дома, тем труднее становилось мне собраться с силами и приехать. Я боялась, что ты не пожелаешь говорить со мной, видеть меня, и я сделаю какую-нибудь глупость. Я не хочу развода, Джори. Я останусь твоей женой. Вчера Крис возил меня к гинекологу: наш ребенок развивается нормально.
Она замолчала и попыталась поймать его руку. Он дернулся, будто ее рука обожгла его огнем, но руку не убрал, наоборот, это она убрала свою.
Через полуоткрытую дверь мне было видно, что Джори плачет и изо всех сил старается скрыть свои слезы, чтобы Мелоди не увидела их. Слезы стояли и у меня в глазах, я чувствовала себя преступницей, вторгшейся в чужую интимную жизнь, не имеющей права наблюдать и слушать то, что происходит. Но я была не в силах сдвинуться с места; воспоминание о Джулиане удерживало меня. Как только я оставила Джулиана, в следующий раз я увидела его уже мертвым. «Совсем как его отец», — стучало в моей голове.
Мелоди вновь попыталась прикоснуться к Джори.
— Не отворачивайся от меня, Джори. Посмотри мне в глаза, дай мне надежду, что ты простил меня за то, что меня так долго не было рядом. Накричи на меня, ударь меня, но не отворачивайся. Мне очень тяжело. Я не сплю ночами, думая о том, что я могла бы предотвратить это несчастье. Мне всегда не нравилась именно эта твоя партия и этот балет, но я боялась сказать тебе, когда ты поставил свою подпись под контрактом и начал репетировать.
Она вытерла слезы, опустилась на колени возле его кровати и спрятала лицо в его ладони. До меня донесся ее приглушенный голос:
— Мы сможем жить вместе. Ты будешь моим преподавателем. Куда бы ты ни поехал, Джори, я всюду буду следовать за тобой… только скажи, чтобы я осталась с тобой…
Может быть оттого, что она спрятала теперь свое лицо, он повернулся к Мелоди и смотрел на нее мучительным, трагическим взглядом. Он вытер глаза простыней и кашлянул.
— Я не желаю превращать твою жизнь в муку. Ты можешь уехать в Нью-Йорк и найти там себе хорошего партнера. То, что моя карьера окончена, не должно означать конца твоей карьеры. Нельзя терять столько лет напряженной работы. Я благословляю тебя, Мел, оставь меня и иди. Мне теперь ты не нужна.
Сердце мое упало: я знала, что это неправда.
Она взглянула на него: от слез ее косметика потекла и размазалась.
— Как я смогу жить без тебя, Джори? Я остаюсь. Я сделаю все, что смогу, чтобы быть тебе хорошей женой.
Я думала в это время, что говорит она все лишнее, не то, что нужно. Она давала ему в руки все аргументы в пользу того, что ему теперь не нужна жена, а нужна компаньонка и нянька; в лучшем случае, мать его будущего ребенка.
Я закрыла глаза и начала молиться. Боже, помоги ей найти верные слова. Отчего бы ей не сказать, что балет не имеет никакого отношения к ее любви? Отчего она не сказала, что его счастье — для нее самое главное? Ах, Мелоди, Мелоди, скажи что-нибудь, чтобы он понял, что его слава, его профессионализм не имеют значения для тебя; скажи ему, что ты любила в нем человека, каким он был всегда. Но Мелоди не сказала ничего похожего.
