магазином, а вечером ложился спать. Иногда он захаживал в боулинг, иногда – и это стоит особняком – в массажный салон… но об этом лучше пока умолчать.
– Расскажите мне о том дне, когда это произошло.
– Каком дне?
– Когда его убили. Когда вы в последний раз видели его живым.
– Ах,
– Вы не заметили в нем ничего необычного? Быть может, утром или за день до этого?
– Нет. Совершенно такой, как и всегда. Бодрый, деловитый, ничего необычного.
– Значит, вы ушли в половине седьмого, а потом вам позвонили от Старины Билла?[8]
– Старины Билла? – не поняла миссис Спунер.
– В смысле из полиции.
– Ах, полиции…
– Значит, вы обо всем узнали из их звонка?
– Ну да. Я ездила на опознание.
– Вы что-нибудь знаете о том, что с ним сталось после того, как вы ушли?
– Нет. Полицейские думали, что он мог пойти куда-то на прогулку, потому что ни в магазине, ни в квартире не было никаких следов, например борьбы. На ночь он закрывался и незнакомым не открывал.
– Он ходил гулять?
– Обычно он выходил, когда ему нужно было что-нибудь купить. Просто так он не гулял.
Винс допил чай и оприходовал седьмое – и последнее – печенье. О чем еще он мог ее спросить? Могло ли быть нечто, что она знала, но чему не придала значения? Нечто затерявшееся в глубинах ее памяти, что могло пролить свет на загадку?
Если и было, у него не оставалось времени сидеть и, терпеливо задавая вопросы, это выуживать. Какая-нибудь лихая машинистка скорее перепечатает полное собрание сочинений Шекспира.
Она могла знать что-то, какую-нибудь мелочь, но у Винса не было времени на ее поиски.
Он достал блокнот, вырвал листок и записал для миссис Спунер свое имя и номер мобильника.
– Я остановился в пансионе «Отель Пассат» на Форт-Кресент. Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне. Или если объявится кто-то, кто что-то знает, пусть он позвонит.
– Конечно, голубчик. Обязательно.
Винс пошел тем же путем обратно, мимо своей гостиницы, в боулинг-клуб, расположенный на Восточной эспланаде в Клифтонвилле. Несколько посетителей гоняли шары, ни одному из них нельзя было дать меньше семидесяти.
Кое-где виднелись таблички с надписями «Только для членов клуба», но никто Винса не останавливал, и он прошел без помех. У окна группкой сидели несколько старичков и старушек в белых костюмчиках. Винс подошел к бару и привлек внимание протиравшего стаканы бармена.
– Вы член клуба, сэр? – спросил его бармен.
– Нет, но те, с кем я пришел, – члены. Они сейчас подойдут.
– Что будете пить?
– Есть у вас водка и апельсиновый сок?
– Конечно.
Бармен отошел готовить коктейль, а Винс подумал, что не стоит ему заводить с ним разговор о Лайонеле. Лучше обратиться к местным завсегдатаям.
Он взял бокал и огляделся в поисках подходящего кандидата. В окружении цветочных горшков сидели два посасывающих трубки старикана.
Винс подошел к ним.
– Прекрасный денек сегодня, не правда ли? – начал он специально предназначенным для провинции тоном.
– После обеда, говорят, будет дождь, – отозвался тот из них, что был потолще.
– Ничего, овощам это только на пользу, – сказал тот, что был постройнее.
– Надо думать, – ответил Винс и перешел к делу. – Позвольте, я представлюсь. Меня зовут Винсент Наррауэй.
– Приятно познакомиться. Я Уолтер Кэмден, а это Харольд Шипли, – сказал полный, протягивая руку.
Когда формальности остались позади, Винс сказал, что он сотрудник страховой компании и приехал выяснить некоторые неясности, возникшие в связи со смертью одного из членов их клуба.
– Кого это? – спросил Шипли.
– Лайонела Блаттнера, – небрежно ответил Винс.
– А, старика Лайонела, – пыхнул трубкой Кэмден.
– Вы его знали? – поинтересовался Винс.
– Не то чтобы знал. Он частенько сюда захаживал, но не сказать чтобы я его знал. Играл с ним партию-другую, вот и все. Он никогда ни с кем не пытался свести знакомство – ну для чего обычно люди ходят в боулинг-клуб. Так вот, он никогда ничего такого не делал, верно, Харольд?
Харольд пососал трубку, немного подумал, поскреб нос, зевнул и ответил:
– Ну да, никогда. Вот ведь как с ним случилось.
– Да уж. А кто-нибудь здесь его знал? – спросил Винс, прекрасно понимая, какой последует ответ.
Кэмден и Шипли посмотрели друг на друга и покачали головами.
Все было так же, как с миссис Спунер. Винс дал им свой телефон и сказал, где остановился, на случай если они или кто-нибудь из их знакомых что-нибудь вспомнят.
Но он не очень на это надеялся.
Он чувствовал, что ответ на эту загадку нужно искать не среди этих безгрешных созданий. Преждевременная смерть Лайонела и здешние кадки с пальмами явно имели мало общего.
Он просмотрел список членов клуба, который старательно составил Фил: имена, адреса, номера телефонов. Фил так ничего и не нашел, и Винс чувствовал, что не стоит ему снова пахать ту же пашню. Будем считать этот этап уже пройденным.
Так с чего же ему начать?
Ну хотя бы не мешает подкрепиться как следует.
Винс прошел по прибрежному бульвару мимо башенки с часами к тому ресторану, где они сидели в день, когда исчез Гарри.
Сейчас там почти никого не было. Винс сел за столик у окна и стал смотреть на море. Официантка порекомендовала ему отведать фирменное блюдо –
Винс снова набрал номер Эвелинга, и на этот раз ответил женский голос.
– Да?
Это было «да» уроженки южного Лондона, и притом усталой. Такой голос очень подходил для жены.
Вежливые экивоки и установление контакта здесь будут пустой тратой времени.
– Терри дома?
– Придет в семь, – сказала она, умудрившись совместить в этом ответе раздражение, нетерпение и безразличие.
– Я тогда позвоню в семь.
Она повесила трубку.
Даже не спросила, кто я и что передать. Вечером позвоню старине Терри, посмотрим, что он скажет.
