подвиг. Прямо сцена из героической трагедии, акт первый!
— Очен-но симпатишная твоя мамушка, — сказал деликатно Домовушка. — И видно, что любит — вон как ревмя ревет!
— Ой, любит! — сказал Ратибор. — Она ж мне и кормилица – матинке за государевыми делами все недосуг было… Мамушка моя, Поликарпия Кондратьевна…
Ратибор грустно, с тоскою даже, вздохнул.
Потом решительно крутанул яблочко.
В этот раз мы увидели наконец, 'матинку с тятенькой': владетелей княжества Светелградского, князя Велемира Брониведовича, с княгиней его, Брониславой Еремеевной.
Увидеть-то увидели, а вот рассмотреть не смогли, потому что блюдечко показало нам общий вид стольного зала, причем показ велся откуда-то из-за колонны. Колонной мы налюбовались вдоволь – деревянная, резная и расписная к тому же.
— А поближе нельзя? — жалобно спросил Домовушка.
— И где звук? — спросил Жаб. — Что это за кино такое, немое? Хорошо хоть, что не черно-белое!
Ратибор снова начал стучать по блюдечку, вертеть его, приговаривая:
— Ща я его… Вот я его… А со звуком блюдцев и не бывает, что за новости такие!
— Блюдец! — поправил Ратибора дотошный Рыб. Его аквариум мы переставили на стол, чтобы и Карась мог посмотреть на маму и папу нашей Лады.
По блюдцу поползли полосы, потом мы увидели крыльцо, потом чьи-то ноги, а потом вообще ничего не увидели.
— Нет, — со вздохом сказал Домовушка, — телевизорная машина гожей! И кино показывает, цветное и со звуком, и новости рассказывает, что где в мире делается, и даже загадки загадывает! А это – как ты там сказывал, Коток? Ширь-потреб!
— Да ща! — чуть не плача, пообещал Ратибор, откусил от яблочка, которое прежде крутил на блюдечке, и потянулся за другим, крепким и тоже румяным.
Замена яблока не помогла – донышко блюдца потемнело, но изображения на нем не появилось.
— Да, с магической техникой в вашем Там не все обстоит благополучно, — задумчиво прокомментировал Ворон. — По-видимому, у вас больше полагаются на личное искусство мага, на вдохновение, талант и прочие свойства, не поддающиеся научной алгоритмизации…
Ратибор удивленно уставился на Ворона, полуоткрыв рот.
— А на что ж еще полагаться, как не на вдохновение и талант? Без таланту, да без вдохновения, да без мастерства ничего путного не наколдуешь! А что это за слово такое – ал-го-рит-ми-зация?
Я восхитился. Такое трудное слово – а он его почти что без запинки, только вот что по слогам, произнес! Ну и память!
— Ой, Ратиборушка, да плюнь! — воскликнул Домовушка. — Преминистр наш завсегда такие мудреные слова выискивает, что никому его не понять, разве что Котику нашему.
— Почему? — возмутился Крыс. — Я тоже его понимаю!
— А я — нет! — коротко взлайнул Пес.
— Молод потому что, — промурлыкал я. — В пятом классе этому не учат.
— А я вот десять классов имею, а тоже не понимаю! — квакнул Жаб. — Так что нас трое против вас двоих!
— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете… — начал было Паук, но Рыб, высунувшись из аквариума, перебил его. Только Рыб, пожалуй, на такое способен – перебить Паука. Мне кажется, у него что-то не то со слухом. Или с мозгами.
— Алгоритмизация, молодой человек, — мекая и шлепая губами, начал Рыб, — это разработка алгоритма, то есть последовательности решения задачи, и описание этого решения поэтапно, в соответствии с алгоритмом. Как правило…
Но теперь перебили Рыба, и перебил его Ратибор, потому что под шумок Крыс забрался в сундучок и что-то там вынюхивал.
— Э, чего ты там забыл? — закричал Ратибор. — А ну вылазь оттедова!
— Я только на кольчугу хотел посмотреть, — оправдывался Крыс, но вид у него при этом был совсем не виноватый. Нахальный у него был вид, скажу я вам, и усы нагло топорщились.
— Я сам достану, а то ты помнешь еще! — недовольно сказал Ратибор, вытаскивая груду металлических бляшек, скрепленных между собой. Развернул – это было что-то вроде платья из металла. Я подумал – как нелегко, должно быть, приходилось рыцарям – таскать на себе такую тяжесть, а еще и шлем, и сапоги у них тоже были латные, железные, да еще мечом при этом размахивать и от чужих мечей уворачиваться – да, нелегка была жизнь у рыцарей!
— Что тут мять, железяки эти? — возмутился Крыс.
— Не, железяки эти не мнутся, — помотал головой Ратибор, откладывая кольчугу в сторонку и доставая из сундука коробочку. Вроде бы берестяную – но я в этом плохо разбираюсь.
— Невесту мою, Алену Чужаниновну, — нежно сказал Ратибор, поставил коробочку на стол, открыл — мы все дружно склонилось, чтобы посмотреть на невесту Ратибора.
Я-то думал, что в коробочке портрет невесты, или даже фотография – если в сказочном
Но ни портрета, ни фотографии в коробочке не было, а была маленькая зеленая лягушка, которая мирно дремала в уютном гнездышке из пакли.
— Аленушка, свет мой, солнышко! — просюсюкал Ратибор, — Просыпайся, голубушка моя сизокрылая!
Лягушка открыла глазки, похлопала ими и выпрыгнула на стол.
Мы, ошарашенные, отшатнулись.
— Это ты что, на жабе собираешься того… жениться? — спросил я удивленно. И мы все, как по команде, повернули головы и посмотрели на Жаба. Все, кроме Ратибора – он поглаживал пальцем лягушкину спинку, и только что слюнки не пускал от умиления.
Жаб, пунцовый, как тот малиновый сарафан, что был надет на мамушке Ратибора, Поликарпии Кондратьевне, шумно дышал и пятился. Возможно, его возмутило мое пренебрежение к жабье-лягушачьему роду-племени? Поймите меня правильно – я не ханжа. Я много чего понимаю, и много к чему отношусь если не одобрительно, то с сочувствием, у всех вкусы разные и предпочтения тоже. Но межвидовое, даже межсемейственное скрещивание – это как-то… ну, вы меня понимаете. Ни к чему хорошему такие браки не приводят. А потомство? Это же что будет за потомство? Сирены, то есть русалки и, соответственно, русалы. Двоякодышащие, в общем. Ни на земле им места не найти, ни в воде.
Но на самом деле Жаб не обратил внимания на мои слова. Он не в воз-мущении пребывал, а в с- мущении – иначе почему он, допятившись до края стола, свалился бы, если б не вовремя подхвативший его за хвост Домовушка? Почему он, вырвавшись из ласковых лапок заботливого Домовушки, кинулся к окну, запрыгнул на подоконник и нырнул в свою миску, прикрывшись с головой полотенцем?
— Чего это он? — удивился Ратибор.
Мы дружно пожали плечами в недоумении.
— Не, я ж не Иван-царевич, — продолжал Ратибор, отвечая на мой вопрос, — да и Аленушка моя – не царевна-лягушка. Она обычная девушка, только необыкновенная, душевная, и красавица неописуемая. Моего наставника Чужанина Чужаниновича дочка единственная. Только вот матинка моя, она того… Крутенька, и на расправу скора, и матинке ни Алена Чужаниновна не нравится, ни Чужанин Чужанинович. И намерение мое серьезное к Алене Чужаниновне матинка не одобряет. Вот она как-то и погорячилась… Ну, да ничего – вот я Ладу Велемировну, сестрицу свою старшую, пред ее очи представлю – подобреет, авось, расколдует…
— А Чужаниныча она в кого превратила? — деловито осведомился Крыс. — Не в аиста ли?
— Точно, в аиста, — согласился Ратибор. — А ты откуда знаешь?
— Наш человек! — восхищенно отозвался Крыс. — Изощренное коварство!
Теперь пришел черед Ратибора пожимать плечами:
— Ну, без коварства на престоле долго не усидишь, скинут. Только вот аисты тут не причем. По-
