— Нам было бы жаль вас потерять, Кот, и вас, и Пса, и даже Крыса. И Ратибора, конечно, тоже. Так что будьте осторожны. Вы, Кот, самый старший из них, если не считать Крыса, но на Крыса надежды мало…
Честно признаюсь – при этих словах Паука я почувствовал что-то вроде прилива гордости.
Шутка ли – САМ Паук на меня надеется!
Даже захотелось вытянуться по стойке смирно, щелкнуть каблуками и произнести что-нибудь торжественное и возвышенное, 'Служу Советскому Союзу!', например. Или 'Рідній Україні!'.
Но трезвомыслящая часть моей души возмутилась, и я просто пробормотал:
— Ладно…
Ратибора переодели в старые джинсы Лады и ее же свитер. Сапоги пришлось оставить прежние – кроссовки Лады на Ратибора не налезли. Хотя, конечно, у него был вовсе не сорок пятый размер, как мне сначала показалось – сорок первый от силы. Ну, мы понадеялись, что никто внимания особого на обувь не обратит, и потом, в наше время принят свободный стиль одежды. Если кому-то нравится носить зеленые сапоги с вышитыми золотом отворотами, то это его личное дело, правда же?
Чтобы Ратибор не растерялся на улице, на плечо ему посадили замаскированного (то есть раскрашенного акварельными красками) Крыса. На веревочке. Крыс покочевряжился немного, но потом согласился и на раскраску, и на веревочку. Кочевряжился он для вида – на самом деле он был очень доволен, что ему оказывают такое доверие.
Пес пошел просто так, без поводка и намордника.
Меня Ратибор пригласил к себе за пазуху, но я отказался.
Вот еще!
Петух тоже порывался – а вдруг там нужно будет подраться! Так он готов!!!
Но мы его не взяли. Вряд ли Петух сдюжит против Бублика. Даже если учесть, что тот – алкоголик. А больше ни с кем драк у нас не намечалось.
Но и без Петуха наша процессия представляла собой яркое и увлекательное зрелище, можно даже сказать, шоу.
В центре, с Крысом на плече, вышагивал Ратибор в своих зеленых шитых золотом сапогах. Он вертел головой, удивляясь и поражаясь, а Крыс постоянно что-то шептал ему в ухо.
Рядом с Ратибором справа шел Пес, а слева рысил я — шагом я за ними не поспевал.
На нас глазели, показывали пальцами, один зевака крикнул даже: 'Реклама цирка шапито! Покупайте билеты!', а другой ему возразил: 'Нет, это Куклачева труппа, видишь – кот у него!'
Хорошо, что Петуха с собой не взяли – представьте себе тогда их возгласы?
Сказал бы я им, что я о них думаю!..
Но соображения конспирации требовали хранить молчание.
Собаки, что обитают на троллейбусной остановке, конечно сопровождали наше шествие громким лаем, но близко не подходили. Они, псы эти, тертые калачи, знают, что людей трогать нельзя. Чревато. Бить будут, кормить не будут, если на людей вздумают нападать – потому они только на других собак, котов и на машины кидаются.
Мы благополучно пересекли улицу (на зеленый сигнал светофора) и углубились во двор. Собаки отстали на половине дороги.
На другой стороне представители псиного племени отсутствовали – отправились, как видно, по своим собачьим делам.
Мы прошли между домами и оказались во дворе, здесь собак тоже не было видно.
Пес закружил по двору, что-то вынюхивая, а мы присели на скамеечку в уютном уголке, с трех сторон окруженном кустами.
Крыс ядовито произнес:
— Да, это вы хорошо придумали – раскрасить меня! А как я таком виде в здешнем обществе покажусь?
Ратибор вытащил из-за пазухи бутылку с водой и тряпочку:
— А вот домовой что придумал – мы тебя сейчас мыть будем! Краска эта, он сказывал, простой водой смывается.
— Да, а обратно как я пойду? — недовольно скривился Крыс. — Меня же любая шавка растерзает!...
И добавил ядовито:
— Ну да, конечно, я вам тогда уже буду не нужен, вам уже будет все равно…
— И вовсе никому не все равно, — возразил Ратибор, доставая из-за пазухи сверточек и показывая Крысу. — Краски мы с собой взяли, мы тебя потом опять размалюем.
— А я, может быть, вовсе не хочу, чтобы меня размалевывали… — пробурчал Крыс.
Это он опять начал свои штуки – кочевряжиться и капризничать, чтобы его попросили, к нему подольстились и его умаслили. Очень он у нас прошенный.
Вот так я и знал – если Крыс пойдет с нами, без проблем не обойдешься.
А Крыс все ломался и сопротивлялся, не давая стереть с себя мел и краску (шерсть его мы выбелили мелом, потому что от белой акварельной краски он приобрел вид грязный и неопрятный), обнюхивая кусок сыра (взятый с собой для дачи взятки, буде нам встретится крыса-одиночка), и ворча, что сыр несвеж, и что не дозрел, и вообще сплошная химия на порошковом обезжиренном молоке, и ни одна уважающая себя крыса такую гадость жрать не будет, и только обидится…
Как будто он этот сыр не обнюхал и не одобрил еще дома!
Ратибор пытался уговорить Крыса, улещивал его, даже подлизывался к этому отвратительному типу, так что мне слушать было противно.
А Крыс поглядывал на меня искоса и лукаво и, как мне кажется, ждал, что я сейчас присоединюсь к Ратибору и тоже буду умолять и унижаться.
И мне надоело на это смотреть и это слушать.
Я ловко сшиб Крыса со скамейки и прижал его к земле. Когти при этом я не выпустил – пока.
— Слушай, ты, ошибка природы, — прошипел я, — Я тебя породил, то есть спас. Вчера. Я же тебя и убью, и никаких угрызений совести испытывать не буду. Если ты немедленно…
— Эй, Кот, вы тут совсем с ума посходили? — раздался где-то сзади тихий голос Пса. Он почти шептал, причем по-собачьи. — Орете по-человечески, а тут люди ходят. Туда-сюда. Давайте быстрее поворачивайтесь – я след взял. Пока местные собаки не набежали…
Ну, мне два раза повторять не нужно – я у нас сообразительный. Я выпустил Крыса.
Крыс немедленно вскочил на скамейку и быстро вскарабкался по рукаву Ратибора на его плечо. От мытья Крыс все-таки увернулся.
Пес, вытянув хвост поленом – строго параллельно земле - и опустив нос, привел нас к довольно обшарпанной парадной.
Дверь была на замке – и ни домофона, ни кода, оставалось только ждать, пока кто-нибудь не выйдет. Или не зайдет.
Ратибор посмотрел на меня с веселым изумлением:
— Дивлюсь я на тебя, Кот Котофеич! Такой серьезный маг – и с такой пустяшной ерундовиной справиться не можешь! Да это даже для начинающего мага – что в улитку плюнуть!
— А, — сказал я. — Я просто забываю, что я – маг. То есть я помню, что маг, но не тогда, когда нужно что-нибудь обычное делать. Свет зажечь, например, или дверь открыть…
— Это потому что вы тут все балованные, — объяснил Ратибор, засучивая рукава. Зачем – непонятно, не отмычкой же он собирался действовать. — У вас любой-каждый может то, чего у нас и не все маги могут. Е-лек-тричество – могутная сила, ничего не скажешь! А теперь смотри и учись…
Я приготовился смотреть и учиться, но не получилось: Ратибор еще не успел приступить к действиям, как дверь парадной отворилась, и нам навстречу вышла старушка с собачкой.
Собачка – мелкая такая шавка, лисий пинчер, как у нас это называется – остромордая дворняжка, но выглядит, как породистая.
Собачка сначала облаяла Ратибора, точнее, Крыса на Ратиборовом плече, потом сделала стойку на меня (я уже приготовился отвесить ей пощечину) и только потом увидела Пса – и, поджав хвост, спряталась
