— Баронесса какая-то с дочерью, — ответил шепотом его доверенный.
— Баронесса? Черт возьми!
Катанги, оживясь, открыл дверь в приемную. С дивана навстречу ему поднялась пожилая дама пышного телосложения, с такой грудью, что невольно начинало мучить любопытство: а как она суп ест? Вероятно, приходится выдвигать тарелку из-под этих гор и подносить к самому подбородку. Впрочем, лицо у нее было вполне интеллигентное, даже увядшие щеки и двойной подбородок его не портили, а глаза так просто красивые.
— Баронесса Бланди.
Доктор почтительно поклонился; баронесса же сказала, указывая на стоявшую поодаль молодую женщину:
— Моя дочь Клара, ради которой мы и решили к вам обратиться.
— Да? Нездорова, значит, барышня?
Он бросил на нее быстрый взгляд. Высокая, стройная блондинка, уже не юная, но и не старая дева. Глаза спокойные, внимательные, чуть лукавые. В лице болезненная бледность. На губах слабая, утомленная улыбка; но это ей шло, придавая в высшей степени аристократический вид.
— Прошу вас в кабинет. Пожалуйте, баронесса!
Пропуская их вперед, он тщательно оглядел платья обеих.
Какого врача не интересует его первый пациент? Особенно, если это баронесса! Но не из этих ли «курортных» баронесс?
Первый беглый осмотр дал положительные результаты. Менюш знал толк в дамских туалетах. Кружева настоящие, в ушах старой баронессы — красивые бриллиантовые серьги; простое батистовое платьице дочки сшито у хорошего портного. Все очень изящно и элегантно — от соломенных шляпок и шведским перчаток до последней брошки. А настоящие знатность и богатство как раз по мелочам узнаются. Словом, Менюш был доволен. Первая пациентка вполне приличная. Это хороший знак. Он уже и представил себе, что у него лечится все высшее общество. Ему и рисовалось блестящее будущее, ряды золоченых карет у его подъезда, из которых разодетые лакеи помогают выйти больным маркизам и леди.
— На что жалуется молодая баронесса? — спросил он, усадив дам, а сам оставаясь стоять из вежливости.
— Моя дочь не баронесса, — сухо сказала мамаша.
— Вот как?
— Первым моим мужем был Пал Бодрогсеги. За барона Бланди я вышла много лет спустя после рождения Клары. Но это к делу не относится. Главное, что она последнее время кашляет и жар у нее иногда бывает. Прошу вас осмотреть ее внимательнее.
— Непременно, баронесса. С каких пор это наблюдается?
— С февраля приблизительно. Но отвечай лучше ты сама, милочка.
— Хорошо, мама.
— Не потеете ночью?
— Нет, — отвечала Клара.
— Боли в груди не чувствуете?
— Нет.
— Прекрасно. Температура когда повышается?
— Температура иногда целыми неделями нормальная, а потом вдруг подскакивает, неизвестно почему, — вмешалась баронесса, не переставая обмахиваться веером.
И не мудрено: женщина она была рыхлая, грузная, а сквозь жалюзи на окнах дышало, как из печки, августовским зноем.
— Ничего, вот пропишем порошочек.
— Сегодня прямо сирокко, — громко отдуваясь, заметила баронесса.
Доктор улыбнулся.
— Господи, я так занят, что мне и не до погоды.
Некое подобие горького христианского самоотречения прозвучало в его восклицании, словно он хотел сказать: 'Как тяжело быть знаменитым'.
— Правда, правда, вас совсем затеребили. Нам уже сказали на вилле, но мы все-таки пришли. Дочке хотелось именно с вами посоветоваться…
— Премного обязан… Право, это очень мило. Ну что же, начнем: время идет (он с беспокойством глянул на часы). Разденьтесь, пожалуйста.
Клара зарделась и стыдливо опустила глаза. В эту минуту она действительно была очень хороша.
— Ну что за глупости, Кларика. Разве можно доктора стесняться! Расшнуруй корсаж, детка. Пожалуй, ей и совсем не надо бы его носить, как вы считаете, доктор? Ну что ты за ребенок, Клара! Ведь врач совсем не такими глазами смотрит, как другие мужчины; его словно и нет здесь. Молодой, конечно, молодой, но, наверное, женатый. Не правда ли? Как? Не женаты еще? Ну все равно, деточка, зажмурься и расшнуруй наконец этот корсаж… Ну, раз, два, три…
Кларика закрыла глаза и безвольно распустила корсаж-Бедняжка вся дрожала во время этой бесчеловечной операции. А когда врач приложил ухо к тонкой батистовой рубашке на ее груди, даже вздрогнула и закусила губу.
— Вздохните. Не так глубоко… Вот так.
Он выстукал ей спину, грудь в нескольких местах.
— Тут немножко глуховатый тон… Оденьтесь, пожалуйста.
Даже не взглянув на нее, не проявив никакого особого интереса, ничуть не взволнованный ароматом, исходившим от нежного тела, холодно, равнодушно бросил: 'Оденьтесь, пожалуйста', — как будто по сто женщин на день осматривал.
— Ну что? — жадно спросила баронесса.
— Небольшой катар в легких между третьим и четвертым ребром, — ответил врач голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Боже мой! Неужели она заболеет?..
— Мы все сделаем, чтобы этого не случилось.
Он присел за письменный стол, вписал куда-то в середину большой, истрепанной книги имя больной, адрес (они жили на вилле 'Мраморная богиня'), обнаруженные симптомы; прописал порошки от лихорадки, велел каждое утро выпивать сто граммов воды из источника «Каталин», а днем ходить на хвойные ингаляции; побольше сидеть на свежем воздухе и как можно меньше разговаривать. 'Вот уж когда слово — серебро а молчание — чистое золото'.
Так прошел первый прием, — и первые пациенты, о которых столько мечталось, с небрежным, почти высокомерным кивком удалились.
Через день доктор наведался в 'Мраморную богиню' — одну из самых дорогих вилл. Бланди занимали две прекрасные комнаты на втором этаже.
Клара лежала в гамаке под платанами и при виде доктора сразу обе руки протянула ему навстречу.
— От ваших порошков жар как рукой сняло!
— Ну естественно. Значит, лучше себя чувствуете?
— Гораздо, точно заново родилась.
— Аппетит хороший?
— Волчий. Ваше лекарство просто чудеса творит.
И девушка устремила признательный взор на нашего героя. Ее лучистые голубые глаза даже увлажнились от избытка благодарности.
Меньхерт невольно потупился. Даже он, прохвост порядочный, смешался при виде столь горячего проявления чувств. За несколько жалких порошков это все-таки уже слишком.
— Не стоит, какие пустяки, — пробормотал он, недовольно хмурясь.
Ему вдруг пришло на ум, что чересчур благодарные пациенты обыкновенно мало платят. Форинты восторженными словами заменяют.
