конкретно тупит, потом прошлась по его умственными способностям и логике, потом долго поясняла, что ничего на самом деле нет, но специально для него будет, а далее пространно разрешила ему страдать дальше по несуществующему поводу в смежной комнате, но только тихо и ничего не круша. Ира выбежала к нам с большими глазами и прижала руки ко рту.
— Ира, ты так о нем думаешь? — ужаснулась я.
— Оль!
— Я хуже! — покаялась я.
Мы похихикали. Послышался голос Подушки и тут же он перекрылся гневной вспышкой Даниила, которая бесславно завершилась повторением какого-то слова или его части.
— Выговорить не может, — хихикнул Одеяло.
— Да у него уже, наверное, язык на плечо, столько раз Подушке одно и тоже объяснять, — пожалела бедного эстонца я.
Даниил вышел, что-то бормоча. Наверное, считал до десяти, чтобы успокоиться, или разрабатывал язык с помошью скороговорки. Они о чем-то побеседовали с Одеялом и даже договорились. Но неожиданно Даниил что-то сказал, Одеяло сокрушенно вздохнул, и они оба посмотрели на меня, пробормотав одну и ту же фразу.
— Что-то мне не нравятся, как они на меня смотрят, — поежилась я.
— Поделили? — предположила Ира. — Я не согласна так делиться!
— А как? За деньги? — спросил Одеяло у меня.
— Я вообще никак не согласна! — отшатнулась я. Мы с Ирой спустились вниз.
Они объяснили, что решили проучить Подушку, чтобы он хоть за дело ругался и стенал, а на меня косились, потому что между собой договорились, а со мной — нет.
— Я ничего говорить не буду, и, если что, я в этом не участвовала, — поставила условие я.
— Ну ладно, — согласился Одеяло. Видимо, им такой вариант подходил, лишь бы не сопротивлялась!
— Давайте тогда и Сильвера позовем, — сказала Ира.
Одеяло никак не отреагировал.
— Ольг? — грозно спросила Ира.
Я поскорее спряталась за Даниила. Мы попрыгали вокруг Даниила, Одеяло вспомнил и спел нам 'Маленькой елочке холодно зимой'. Послышались шаги.
— Барабанная дробь, — прокомментировала Ира. Шаги стали громче и чаще. — Участилась. Я буду постановщиком!
— Ну ладно, — кивнул Одеяло.
— Какой она постановщик? Они вам всю премьеру сорвет! — возмутилась я. — Постановщик постановщиком, но я предпочитаю в стороночке посидеть.
Одеяло хихикал, слушая, как Подушка бегает по даче, ища нас. Мы-то уже вышли на улицу. Подушка выглянул, посмотрел на нас, не увидел и зашел обратно. Даниил предусмотрительно зажал мне рот, чтобы я не ржала. Я сдержалась и стала нести какую-то чушь, все внимательно слушали и периодически отвечали. Весело! Подушка возвращался. Ирка уселась к Одеялу, я рядом с Даниилом на лавочку. Появился Подушка, Ирка тут же обратилась ко мне с живейшим интересом, отвечая совсем невпопад. Одеяло изображал, что не замечает Подушку. Я изображала белку, да так рьяно, что потеряла равновесие и свалилась к Даниилу.
— Молодец, так держать, — похвалила Ира.
— Ты специально завела разговор о белках, чтобы я упала? — спросила я.
— Нет, чтобы ты вспомнила о дубе!
— Я не хочу с него рухнуть! — сказала я и громко добавила. — Пошли в медпункт!
— Не надо нам туда пока! — так же громко сказала Ира. — Не поворачивайся!
— Ну ладно, — согласилась я и снова плюхнулась к Даниилу.
— Не надо так резко падать, — Ира подскочила.
— А упасть можно не резко?
Данил прижал меня к себе, я посмотрела на него как на умалишенного. Тот покачал головой. Придурки, и им все мало!
— Будешь вносить свои коррективы? — спросила я у Одеяла.
— Да нет, пока все по плану. Пока еще челюсть в Подушки на месте, — отказался Одеяло.
— Пока? — ужаснулась я. — Что значит «пока»?
— Я знаю только одно значение.
— А такое — нет? — я помахала рукой.
— Нет.
Ира стала обсуждать с Одеялом дальнейшим план действий так, чтобы мне было не слышно. И ведь это не смотрится, как зловещий заговор… Кроссовком бросить? Нет, жалко. Даниил стал что-то вещать мне на эстонском. Я тут же повернулась к нему, чтобы Подушка, не дай Бог, не разглядел, как я хихикаю. Даниил крепился и не смеялся, но, наверное, уже раз пять просил меня не подавать ему пример. Одеяло стал как- то странно на нас коситься, периодически слегка зависая. Что же он такое лопочет? Это у Одеяла актерские способности такие? Или он действительно удивился? Что-то пошло не по плану? Что же он такое говорит! Судя по реакции Подушки, что-то, что ему не нравится. Под конец Даниил объяснял мне что-то такое простое и милое, что я невольно задумалась. Видно, распинался про золотую свадьбу и кучу внучат. Тут Даниил выдал что-то особенно жуткое типа 'Жили они долго и счастливо, и умерли на следующий день', Одеяло не выдержал и что-то спросил у него. Даниил спокойно пояснил.
— Ир, пошли отсюда, — позвал Одеяло.
— Не-э, — отказалась Ира. Слава богу!
Даниил зачем-то наклонился ко мне и громко что-то сказал. Зачем наклонялся? Чтобы Подушка стормозил и что-нибудь не то подумал? Подушка не выдержал, и они опять поругались с Даниилом.
— Ну что, Подушк, понравилось? — спросил Одеяло. — Хороший спектакль и актеры?
— Особенно Ира.
— А что?
— Пять раз обернулась! Да понял я уже, что это спектакль! — сказал Подушка.
— Да? А я не поняла! — я невинно похлопала глазами. Подушка застыл с отвисшей челюстью. — Купился! — хохотала я.
Подушка тормозил, потом очнулся и стал что-то втолковывать Даниилу, причем в весьма превосходном тоне. Он долго выделял одно слово, я повторила его и ехидно добавила:
— Размечтался!
Я отвернулся к Одеялу, он согласно покивал. О, что-то в тему сказала! Я снова повернулась к Подушке. Господи, такое чувство, что я на него вылила ведро помоев…
Даниил смотрел по сторонам.
— А ты как будто не при чем?
Одеяло перевел, тот мне что-то ответил.
— Он говорит, не виноват, что некоторые тут того.
— Некоторые — это я?
Даниил замотал головой и потыкал пальцем в Подушку.
— Похоже, только я сошла с ума, а все остальные нормальные! — скорбно сообщила я и ушла в комнату.
Я стояла посреди комнаты и смотрела на свои руки.
— Ты что, совсем? — Ира подскочила откуда-то сзади.
— Да нет.
Ирка разглядела в моих руках ключи.
— Хи-хи…
Мы зашли в комнату и заперлись там. Эстонцы не заставили себя долго ждать и стали препираться у закрытой двери на недоступном нам языке. Впрочем, смысл был нам понятен и без перевода.
— А-а-а! — завопила я, шлепаясь на пол.
Ира ржала беззвучно, я тоже. За дверью воцарилась тишина, потом Одеяло что-то робко сказал, и тут
