Я отправила его с Ирой и рекомендацией, как его представить. Украинец вернулся впечатленный, обошел меня за километр и встал вдалеке. Блин, теперь еще сюда и Подушка приперся, только у меня-то глаз на затылке нету, да и те, что на лице, слабо видят. Я этого не видела! Я беседовала с Ксюшей, обсуждая, что психовать надо меньше, да еще и по такому нестоящему поводу. Тут я заметила, что Даниил как-то странно смотрит назад.
— Вот и вспомнишь, — я развернулась к Подушке.
— Вот придет, — кивнула Ксюша.
Подушка развернулся и ушел. Видно, решил психовать в одиночестве. А мы пошли к спортивной площади.
— Опять что-то белеется! — Ира потыкала в куда-то в сторону.
— Что-то черненькое белеется.
— И правда, Одеяло идет, а не Подушка, — кивнула Ира. Ушли-то мы с Ирой и Даниилом. А вот теперь нас догнал Одеяло. — Да нет, и белеется вроде. С Подушкой идет? И правда. Так, люди, драпаем отсюда, тут где-то второй выход был! — сориентировалась Ира.
— Нет, мы встретим опасность лицом к лицу! — отказалась я. — Точнее лицом в груди, коли подбежит.
— Ага, этого мне еще не хватало. Это будет последнее, что я сделаю в жизни!
Даниил покрутил пальцем у виска и резко изобразил Подушину прическу. О-о, уже стал характерный жест, причем весьма оскорбительный. Подушка начал орать еще издалека (отличное зрение!) и даже ускорил шаг. С разбега будет брать препятствие?
— О господи! — Ира схватилась за голову.
— Нет, вроде бы Подушка.
Одеяло что-то грозно тявкнул. Подушка с Даниилом одновременно что-то переспросили. Одеяло разразился жуткой тирадой.
— Да, достали круторогие бараны козла! — заорала Ира.
Парни уставились на нее и покрутили пальцем у виска. Потом Даниил спохватился и добавил, что это он Подушке. Тот неожиданно согласился, покивал, сделал тот же жест, развернулся и ушел. Обалдеть! Здравый смысл проснулся? Вот же соня!
— Один признался! Теперь очередь второго.
Даниил поднял голову и снова показал, что это Подушка «того»! Одеяло махнул на него рукой и тоже отвернулся. Мы с Ирой переглянулись и стали мило договариваться на псевдоэстонском. Договорились мы быстро и под ручку пошли вниз по лестнице. Одеяло что-то спросил у Даниила, тот рассеянно ответил, наверное, так:
— О чем они говорили?
— Не знаю, не понял…
Мы уже дошли до самого низа, когда Одеяло спохватился и что-то крикнул нам сверху на эстонском. Я добро ответила ему невнятном соединением согласных и гласных, напичкав побольше последних. Одеяло не то озадачился, не то обиделся.
— Ха-ха-ха! Что ты ему сказала? — заинтересовалась Ира.
— А-а-а, — зевнула я. — Я поняла, почему они так много зевают. Ты попробуй так поговорить, сама обзеваешься!
Одеяло снова о чем-то меня спросил на своем, эстонском. Я бодренько и резко ответила ему на своем, псевдоэстонском. Одеяло даже отшатнулся слегка.
— Что ты сказала? — хихикала Ира.
— Послала, наверное, — ответила я, ориентируясь на реакцию Одеяла.
Мы с Ирой дошли до синей дачи. Шур-шур-шур, тыдынк! Мы оглянулись, и у меня чуть глаза из орбит не вылезли. Подушка упал! С такого-то роста! Он поднялся и стал негромко ругаться. Эх, больно, наверное, падать с такой высоты…
— Ольга уже в предобморочном состоянии! — оглядев меня, громко сообщила Ира.
Подушка покосился на меня.
— Да тихо ты, — шикнула я на Иру. — Будь у меня такой рост, я бы сразу залезла повыше, спрыгнула оттуда, и больше бы никогда не падала.
Мы дошли до крылечка, где я тут же уселась на перила. Ира удивленно посмотрела на меня.
— Иди, не держу, — я кивнула за дверь.
— Ты уверена? — удивилась Ира и спряталась за дверь.
Подушка прошел мимо, Одеяло прошел мимо, Даниил прошел мимо. Вот слепые эстонцы, точнее, невнимательные.
— Ни фига себе! — воскликнула Ира, когда делегация отошла подальше. — Ладно, меня не заметили, но тебя!
— Вот так вот! — хихикнула я.
Мы пошли на сказочную поляну подальше от синей дачи! На греческой эстраде азартно перешептывались.
— Ну и гадюшник тут! — громко сказала Ира.
Тишина.
— Пш-пш-пш-пш! — кто-то не растерялся.
— Это уже шепелявый гадюшник! — проинформировала Ира.
Мы зашли в фордик, я выцарапала банальную фразу 'Здесь была я', Ира выцарапала фразу покрепче моей в — надцать раз. На паровозике было шумно и весело.
— А это новенькие! Кто это?
— Ага, розовыми еще обзовите! — пробасила Ира.
— А где у вас мальчики?
— Синюю дачу сторожить оставили! — ответила Ира.
— Зачем ее сторожить?
— Чтобы не украли!
— Да кому она нужна?! — воскликнул Капитошка. — Все вожатые пытаются откреститься, и я в том числе!
— Это еще почему?
— Потому что мне сегодня ночное дежурство досталось, и именно на синей! — пояснил парень.
— Тогда поздравляю — ты спишь на рабочем месте! — гаркнула я и стукнула ему по плечу.
— Ир, ты с кем пришла? С Андрейкой?
— Капитош, обижаешь! — протянула я.
— Так вы там эстонцев оставили? Блиииин!
Послышались шаги.
— Ты нас не видел, мы тебя не видели. Идет, Капитош? — мило спросила Ира.
— Что-то мне это не нравится, но идет, — согласился он.
Мы уселись на последний вагончик напротив общества голубых. Не знаю, зачем парни уселись на один вагончик, но теперь это не так бросалось в глаза, как и наше общество розовых.
— О, Капитош, привет! — поздоровался в пятый раз за день Одеяло.
— Да все же оставили на синей да… да-да-да-да. Да, привет!
— Нас не на синей оставили, а на голубой, где я Подушку с Даниилом оставил.
— Придурок! — воскликнула я.
— Кто там обо мне так лестно отзывается? — поинтересовался Одеяло.
Мы сдались на милость победителя.
— Ты бы за нами зашел, а то на кого-нибудь наступим! — попросила я.
Все разом подобрали ноги, Одеяло подошел к нам и скептически осмотрел парней напротив нас.
— Вы что? Голубые?
— Еще один! — возмутились они.
— Я? Нет, что вы! — открестился Одеяло.
Мы пришли на синюю дачу.
