Подушкино место и сам залез под матрас. Мы с Ирой быстро разбрелись на свои кровати, я упаковала Подушку под матрас, Ира осторожно залезла на кровать. Одеяло радостно высунулся так же, как Подушка, я помахала ему ручкой с другой кровати. Он разул глаза, похватал ртом воздух и уставился на Иру.
— Ой, — он поскорее спрятался под матрас.
— Правильно-правильно, а то как дам подушкой! — пригрозила Ира.
— Там вроде бы раскладушка была, — заметила я.
Подушка выполз из-под матраса и спросил «Где», испортив всю картину.
— Одеяло, давай обратно меняться, там удобнее вылезать, — сказал парень.
— Я отсюда не вылезу, — назло и себе, и другим сказал тот.
— Пошли, и ты туда упакуешься, и Одеяло, и Ирка, и я, — усмехнулась я.
— Ой, не надо, — ужаснулся парень, мигом расхотев куда-то идти.
— Давайте меняться, — сказала Лариса.
Мы быстро и тихо поменялись. Подушка мигом просек, что можно в крайнем случае прикинуться стенкой, и просиял.
— Ну что, Одеяло, хочешь еще немного похватать ртом воздух и проводить завистливым взглядом Подушку? — спросила Ира.
— Куда проводить-то? В последний бой? Это мы Одеяло провожаем! — усмехнулась я.
— Как провожают одеяла, совсем не так, как подушки! — запела Ира.
Подушка уселся, я положила на него настоящую подушку и легла. Он помахал руками. Правильно, до этого я подушку клала на его сложенные руки, а теперь нет. Он попытался сунуть их туда же, я нравоучительно погрозила ему пальцем, за которым он, видимо, усердно следил.
— Ну куда? — он снова помахал руками.
— Сделай вот так! — я скрестила руки на груди, он послушно повторил. — Ой, не надо!
Да, запоздалая у меня реакция, но вроде бы сдавливать не стал, ограничился простым замахиванием. Одеяло на свой страх и риск выполз, но свобода его была недолгой, Ирка его тут же запихнула обратно.
— А где Подушка, я хочу посмотреть, — сказал он. На Ларискиной кровати он его не увидел.
— Ну, куда? — продолжал Подушка, дирижируя невидимым оркестром.
— Это гипноз? Я изловила его руки и стащила с них шершавые напульсники, с которыми он, по-моему, никогда не расставался. Фиг с ним, когда-то надо начинать! Я стащила их с рук, нагнулась и спрятала в шкафчик. Подушка завис, уронив руки.
— Все? Больше никуда руки убирать не надо? — уточнила я, укладываясь на место. Знала бы, что ему напульсники мешали, — давно бы их сняла!
— Надо, надо, надо, — заорал Подушка, удвоив махание руками.
— До этого был гипноз, а теперь кондиционер, — сказала я.
Ирка расхохоталась и запихнула вылезшего было Одеяло на место.
— Запомни, Подушка. Если руки девать некуда, займи их руками, — сказала Ира.
— Чьими? — воскликнул Подушка.
Ира фыркнула. Подушка схватил свою руку другой, потом наоборот, и опять поменял.
— И что?
— Круто, теперь у него судороги, — сказала я.
Подушка перестал дрыгаться и сложил руки на мне.
— Я тебе! — я погрозила ему его же кулаком, Подушка демонстративно посмотрел в потолок. — За волосы, что ли, дернуть?
Он убрал волосы и снова посмотрел в потолок. Ира смеялась.
— Ну Ирк! — взвизгнул Одеяло.
Я подавилась смешком.
— Бывает, придушили, — спокойно сказал Подушка.
Одеяло вылез.
— Все посмотрел? — спросила его Ира, а он взял и свет включил. Ну не придурок ли? Так не видно? Одеяло открывал рот — видимо, и впрямь насмотрелся. Ира тем временем закрыла ему рот рукой, выключила свет, засунула парня под матрас, накрыла им и водрузила сверху подушку. — Сейчас Дима прикатится.
Подушка даже не пошевелился. У меня возникло смутное подозрение, что он завис и не понимает, что сейчас Дима придет. Оказалось, эстонская операционная система была вполне в работоспособном состоянии. Только чуточку тормозила, но это со всеми бывает.
Зашел Дима, прошел полосу препятствий и лишь на веранде вспомнил, что свет надо было включить еще в самом начале трудного пути.
— Ир, включи свет, — попросил он.
Свет загорелся, Ира его не включала. Разве не уникальный… придурок, а? Умудрился из-под матраса включить свет, причем Ира усердно его усмиряла.
— Спасибо, — сказал Дима и пошел дальше.
Подушка удивленно уставился в пространство.
— Не стопорись, лезь сюда! — скомандовала я, приподнимая матрас.
Ира тем временем прыгала на матрасе, но, слава богу, лежа, а не стоя.
— Э, Ира, ты знаешь, на что это похоже? — спросила я.
— Не представляю, — сказала Ира.
— Ты помнишь, как ты Одеяло запихивала? — спросила я.
— Да.
— А теперь представь, если бы он туда не запихивался, ты бы на нем попрыгала, и он бы запихнулся. Помнишь, как мы чемоданы закрывали?
— Помню, — кивнула Ира.
— А теперь представь на месте Одеяла Подушку, — продолжала я.
— Я бы уже была закатана в матрас, — закончила Ира.
— Ну вот, ты это сама сказала, — пожала плечами я.
Дима самозабвенно ругался с соседней комнатой.
— Подуш, ты представляешь, он на них ругается за то, что мы свет включили, — сказала я, поражаясь украинской логике. Эстонская лучше: хоть медленная, но верная, в отличие от украинской.
— Ага, сейчас на нас будет ругаться, что они музыку включают, — кивнул Подушка.
— Какую музыку? — не поняла я.
— А ты не слышала?
— А он-то откуда ее слышал? — удивилась я.
— А, ну да, — спохватился Подушка.
Дима пришел к нам, долго пробирался через комнату, под конец обнявшись и даже поцеловавшись (уж очень нехорошо он поскользнулся) со шкафчиком. Ушел. Тут мы все повскакивали со своих мест устраивать перестройку. Даже Одеяло припрягли! Я тоже устроила перестройку, но не вскакивая с места. Я спокойно собрала одеяла и подушки, поскользнулась на тапочке, обложила свою кровать подушками, одеялами, подумала и принесла еще. Уровень подушек уже был выше матраса.
— Тебя за подушками буду прятать, авось не заметит, — сказала я.
— Не смешно, — опасливо косясь на меня, ответил Подушка.
Я закончила обкладываться подушками и одеялами. Меня уже не было видно, Подушке достало до шеи.
— Подушка, а где Ольга-то? — спросила Ира.
Я закрылась одеялом.
— Пошла Диму звать, чтобы он вас всех засек, — ответил Подушка.
— Она что, совсем, что ли?
— Давно уже! — кивнул Подушка.
Я стукнула его.
— Ой, нет, недавно, — тут же поправился Подушка.
