— Пойдемте спать, — позвала Ира.
— Я сейчас приду, только его побью, — кивнул Одеяло.
— Долго же он будет ждать… — сказала Ира.
— У моря погоды, — добавила я. Мы с ней расхохотались. Подумав немного, мы зашли через задний ход в изолятор. Там девочки похвалились, что к ним забегал какой-то черненький красивенький парень, не в пример мелким украинцам, который на данный момент в туалете сидят. Я отправилась на поиски. Постучав в дверь, я подождала, и мне открыли! Там я увидела жавшихся к стенке украинцев, на которых наступал мохнатый паук!
— Дверь-то открыта, вы что? — удивилась я.
Парни продолжали бояться паука. Я по-хозяйски сняла кроссовок и как следует приласкала паучка, да для верности еще пару раз стукнула по трупу. Паук скукожился, парни поморщились.
— Тоже мне благородные девицы, — фыркнула я и вышла из туалета. — А что они там? — спросила я у девчонок.
— А мы им запретили всякую живность умерщвлять! — ответили мне. — Сказали стоять и бояться.
— А, тогда все понятно, — кивнула я.
— Сказали, что им будет год невезения, если они кого-то прибьют!
— Похоже, мне будет, — вздохнула я.
— Почему?
— А я его кроссовком прибила!
Никто меня впрочем, не упрекнул.
— Вам вернуть черненького? — предложили мы с Ирой.
— Да, — тут же согласились девушки. — А то нам запретили на дискотеку идти.
Я заметила, что одна девушка вытряхивала одеяло из пододеяльника.
— Стриптиз устроит, — хохотнула я Ире на ухо.
— Пошли, у Подушки клок отстрижем, на удочку ловить будем, — сказала Ира.
— Нет уж, лучше на живца. Мне Подушкины волосы жалко стричь, — сказала я.
В итоге хватило всего лишь:
— Одеял, мы тут Подушку в изолятор загнали, помоги вытащить, а то он за девчонками прячется!
Одеяло побежал в указанном направлении, даже не обратив внимание стоящего в коридоре на Подушку, в которого мы возмущенно потыкали пальцем. Вот олух царя небесного!
— Ой, а вы не пошутили! — обрадовались девчонки.
— Нет, — отвели мы и закрыли дверь.
Подушка захохотал, Одеяло, наконец, все понял.
— Да у них тут решетки! — посетовал он.
— Сейчас выбьет решетку лбом, — сказала Ира.
— Ага, и будет в решетку бегать, — усмехнулась я.
Мы дружно рассмеялись, вдруг Подушка подскочил на месте, мимо него протиснулись украинцы. Один чихнул, другой кашлянул, третий втянул заложенным носом воздух.
— Ну, точно! Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу! — рассмеялась я.
Мы вышли и уселись на лавочку.
— Смотрите, смотрите, что сейчас будет! — Ира потыкала в светящиеся окна лазарета, в которые было прекрасно видно, что происходит внутри.
— Спорим, споткнется, — сказала я.
— Спорим, растянется, — сказала Ира.
— Спорим, насколько! — предложила я.
— Ну… не знаю, — протянула Ира.
Одеяло вылетел из изолятора, как пробка из бутылки, вписался в закрытую дверь, нашел, наконец, открытую, споткнулся и упал. Долетел до конца крыльца, поднялся, плюнул в сторону изолятора и побежал на синюю дачу.
— Он думает, что мы спать пошли? Наивный, — сказала Ира. — Пошли в изолятор, там и на ночлег устроимся, путь один на даче сидит!
Мы уселись в изоляторе и болтали с девчонками, наблюдая за диковатыми украинцами.
— Обезьяны! — наконец, охарактеризовала их Ира, когда они, всласть наигравшись с матрасом, чуть не сломали кровать.
Тут пришла медсестра. Мы быстро расселись на свободные кровати. Нам дали градусники.
— Ой, сейчас выпишут из изолятора, а мы в него и не записаны, — ужаснулась я и подставила градусник к лампочке.
— О, 39 пойдет! — я спрятала градусник под мышку.
— А мне и 38 хватит, — сказала Ира.
Подушка не понимал.
— Давай, меня на всех хватит, у меня 39, - забрала у него градусник одна девочка.
Пришла медсестра, собрала градусники, ужаснулась нашей температуре.
— Сейчас я вам антибиотики принесу. Как фамилия? — спросила она у меня.
Я ужаснулась и выдала первое, что пришло мне в голову:
— Эстонский отряд!
— А, так они тоже с собой эстоночек привезли, — спохватилась медсестра. — Я сама найду.
— Так, пора драпать! — сказала я.
— Тот черненький — тоже 'эстонский отряд'? — спросили девчонки.
— Ага, и этот беленький тоже, — потыкали мы пальцем в Подушку. Подушка спрятался за меня.
— Эй! — я еле выровнялась. — Не майся дурью!
Все дружно похлопали на него глазами, а мы убежали из изолятора.
— Люди, кто-то идет, — сказал Подушка, прислушавшись.
— Значит, нам пора, — сказала я, а Подушка возьми и шаркни.
Я пригрозила ему кулаком, он выпрямился и стал высоко поднимать ноги.
— Вот именно. Цапля! Цапля! — напутствовала я.
Мы едва дошли до дачи, как оттуда выбежал Одеяло. Пока он озирался и бегал к таксофону, мы уселись на лавочке. Одеяло несколько раз проциркулировал мимо нас.
— А вы не видели… — спросил он у нас и раскрыл рот от удивления. — А-а-а!
— 'А-а-а' мы точно не видели, — я похоже изобразила его удивление.
— Я сейчас приду, — неожиданно что-то вспомнила Ира.
— На кого же ты меня оставляешь? — ужаснулась тихонько я.
— На эстонцев, — таков был ее ответ.
Пока ее не было, эстонцы о чем-то очень интересно говорили, но, увы, только на эстонском. Мне пять раз послышалось слово «лавочка», но вряд ли они говорили о ней. Скорее уж так:
— Я тебя все-таки убью… — настаивал Одеяло.
— Ну, давай, давай, — не спорил Подушка.
— Еще раз только назови меня придурком.
— И не раз…
— Только попробуй!
— А что пробовать…
Тут вернулась Ира.
— Не скучали без меня? — спросила она.
— Мм, про лавочку разговаривали.
Эстонцы посмотрели на меня очень странно.
— По крайней мере, мне пять раз послышалось, — пожала я плечами.
— Ыгы, — кивнула Ира. — Подушка, наверное, звезды считал, — сказала Ира, заметив, что Подушка смотрит в небо. — А Одеяло их перечислял, причем Подушка периодически переспрашивал, точно ли это именно та звезда.
