— Тут можно и по вдвоем спускаться. Ни как кипариса, не шатает.
— А если я свалюсь, то упадем обе.
Я дождалась, когда слезет Ира, и полезла вниз, следом за мной — Ирин блондин, а за ним — мой хвостатый. Мы подождали, пока они спустятся, и вместе зашагали к синей даче. Теперь очередь лезть первой выпала мне. Я расхрабрилась и полезла.
Ромашка, сейчас как грохнусь отсюда!!!
Конечно же, с такими мыслями я оступилась.
— Тебя ловить? — послышался снизу голос моего хвостатого.
— Нет, не надо, — мужественно соврала я и полезла выше. Фух, долезла. Ромашка, как же трудно лазить-то! Потом уже почти профессионально залезла Ира, и дальше наши юноши проявили… в общем, не знаю, чисто эстонская это черта или чисто клоунская, но у них она точно есть.
— Ты первый.
— Нет, ты.
— Только после вас.
— Нет, уж после вас.
В итоге блондин получил хороший пинок от брюнета и полез вверх. И тут на горе нашим эстонцам зажегся свет в комнате директора лагеря (а я не говорила, что он живет на нашей даче?). Мой брюнетик шуганулся и застыл по стойке «смирно» за кипарисом.
— У-у, стройный, как кипарис, — расхохоталась я, ко мне присоединилась Ира, а блондин, видно, такого изречения раньше не слышал.
Свет потух, брюнет припустился вверх по кипарису и вскоре стоял рядом с нами.
— Слушай, а чего это ни Гельсу, ни Лильки нету, — удивилась я, потыкав Иру.
— Ага, и Ксюхи тоже нет, и Томыча, — кивнула Ира. — Интересно, где они? Коллективный поход по туалетам?
Тут кипарис затрясся.
— Кто там? — мы рванули к окну. В комнату залезла Тома.
— Представляете, там у нас сегодня вожатый такой мелкий и похожий на бильярдный шар. Он нас не пустил после магазинов, пришлось по кипарису лезть.
Все быстро распределились по койкам и тумбочкам, и тут в комнату вкатился вышеозначенный бильярдный шар. Эстонцы шугнулись по местам, да еще так рьяно, что вожатый заметил движение блондина, так что пришлось Ире быстро изображать, что она пытает запихнуть на место сумку. Вожатый прошел на веранду и выключил там свет.
— И чтоб больше мне тут свет не включали! Всем спать! — грозно сказал вожатый и, хлопнув дверью, выкатился.
— Дайте, что ли, поспать! — взмолилась Лариса.
— Ты что тут шумишь! Еще немного, и он бы тебя заметил! И куда бы он тебя отвел? Вряд ли в медпункт. Это мы его бы туда отвели с глюками!
— Глюки? Это кто? Музыкант? — осторожно переспросил блондин.
Она его проигнорировала и спросила у меня, как их прятать.
— Я под койку не полезу, — быстро сказал блондин, красноречиво взявшись за рукав джемпера.
— Я тоже, — кивнул мой экземпляр эстонского племени.
— Так, давай сюда, — скомандовала Ира, сдвигая матрас. — Пакуйся сам.
Эстонец покладисто залез на предложенное место и ноги подогнул (эх, жердины они у нас!), а мой что-то медлил. Тут послышались шаги вожатого Димы, видимо слишком громко блондин упаковывался. Тут брюнет оживился и буквально запрыгнул ко мне на кровать. Паниковать времени не было, так что я поскорее стащила с Лариски одеяло и накрыла им своего эстонца. Дима зашел.
— Что вы тут шумите?
— А-а, — зевнула я. — Слонопотам. Дай поспать, что ли! Или не топай так!
На меня злопыхнули и отправились к Ире.
— Что ты шумишь?
— С чего ты взял, что я шумлю? — изумилась Ира.
— Да я вас сейчас раздену и на коридор к моим мальчикам в улицу отведу! — заорал вожатый.
Это заявление встретил дружный хохот, почему-то в три голоса (мой брюнет воздержался. С предлогами не дружит?). Дима кипятился.
— А ты что ржешь? — переключился на меня Дима.
Я только всплеснула руками и собралась что-то ответить, как вдруг мое (точнее, Ларискино) одеяло ответило за меня.
— А что, нельзя?
Ирина подушка захихикала. Мой, по крайней мере, похоже говорит, а этот ржет, как будто Ирка обкурилась и, судя по прерывистому хихиканью, не сигарет… Ирка ткнула своего эстонца, прошипев:
— Ты ржи хотя бы похоже!
Из-под подушки раздалось нечто похожее на «Иго-го». Дима продолжил допрос:
— Что? Да как ты…
— Что? Что 'да как я'? — переспросило мое одеяло, я только рот успела открыть.
— Что…. Что это у тебя за клок торчит? — Дима с силой дернул за вылезший клок волос эстонца.
— Мои! — взвизгнула я, и, отобрав прядь, заснула ее под одеяло, от греха подальше.
— Интересно откуда они у тебя растут, — пробормотал вожатый.
Нормально они растут, на голове… только не на моей!
Дима снова убежал к Ире, потому что подушка продолжала ржать.
— Еще раз будешь шуметь!..
— Да, с чего ты взял, что это я шумлю? — огрызнулась Ирка, подушка снова заржала, и ей досталась порция тычков. — Пыль выбиваем! Да не ржи ты!
— Я не ржи! Я НЕ РЖИ! Я вам сейчас дам не ржи! — Дима хлобыстнул дверью.
— Хихикающая подушка с суфлирующим одеялом, ромашка! — ругнулась я на эстонцев.
Ира спешно думала, куда бы их спрятать. Я увидела щелку между кроватью и стеной и спихнула свое Одеяло туда, положила ему на голову свою подушку и улеглась в явно неудобной для меня позе. Увидев мои манипуляции, Ира заметила такую же щель и спровадила своего эстонца туда. В комнату залетел Дима, видно, до него дошло.
— Вставай с койки! — заорал он.
— А не пошел бы ты на коридор и в улицу к своим мальчикам, — до глубины души поразилась Ирка.
Дима рванул матрас, Ирка с визгом рухнула сверху на своего эстонца.
— Не сдирай с меня халат! — послышался рьяный шепот.
— Не наступай на меня…
Девушка, которая спала под Ирой, сделала вид, что это она сдирает с нее халат, а Ира на нее наступает. Ира смекнула, в чем дело, и вылезла с ее стороны.
— Ты че сдурел? Щас я тебя туда засуну, невыколупаешься ведь!
— А ты тут как спишь! — взревел на меня Дима.
— А мне так удобно! — заверила его я, дрыгая ногами, чтобы он не подошел.
Меча громы и молнии, вожатый ушел. Подушка вылез из-за кровати.
— Ты с ума сошел — на меня падать! Больно же! — воскликнул он. — Ты не пылинка!
— Не пушинка.
— Пылинка меньше!
— Пушинка легче. Думаешь, я по своей воле туда дрюпнулась? Естественно не по своей.
— А по чьей же?
— Нашего великого и, увы, непризнанного гения Димы!
Подушка улегся на Ирину кровать, я быстро слезла со своей, Одеяло вытянул шею, чтобы посмотреть, что будет (жираф, однако). Ирка одним движением уложила Подушку на кровать, мы с ней подняли матрас, и эстонец улетел свое прежнее место.
