— Да снимите же что-нибудь!
Все дружно заржали. К слову, ржут они тоже не хуже чем мы.
— Давай, поворачивайся, — добродушно согласилась помочь Тома, невысокая девушка с большими глазами.
Парень поскорее повернулся к ней пауком и страдальчески заломил брови. Тома потянула за паука, парень шагнул назад.
— Да стой ты что ли!
— О, мне еще штаны дороги!
Тома отпустила паука, а тот, воспользовавшись ситуацией, перебрался в противоположное место на теле эстонца.
— А-а-а. Ты с ума сошло! Шу! — бедолага схватился за голову, и уже даже орать не пробовал.
— Подожди, — Тома вцепилась в паука, потянула на себя, а эстонца отпихнула ногой, попав, само собой, по самому чувствительному и нужному месту.
— Ы-ы, спасибо, — выдавил парень, сложился пополам и плюхнулся на тумбочку.
Хохот не прекращался. Паучок и лапки сложил, скрючился, бедный. Даже жалко стало… всех участников действия. В дверь вошел парень, боящийся паука, которого Тома осторожно опустила на пол.
— О-о, — парень снова исчез из комнаты.
Паучок со всех восьми лапок драпанул к стенке, где его встретили дружным визгом и отшатыванием. Но теперь нашего друга уже сбить с панталыку не удалось. Он быстро взобрался по стене и застыл в углу. Какой он большой! Да просто огромный!!!
Случилось короткое замыкание. Все дружно уставились на потолок, ожидая новой каверзы в виде паданья люстры на голову (вообще-то голов было слишком много, чтобы всем по люстре досталось), но ничего не происходило. Воспользовавшись замешательством в стане хозяев, мы быстро посгоняли часть эстонцев с насиженных мест и уселись туда сами. Те впрочем, не растерялись, принесли стулья и выглядели не слишком обделенными.
И тут пришел их ночной вожатый, точнее, его часть. Он просунул руку, выключил свет и напутствовал:
— Только попробуйте еще раз включить. И так шумите!
Мы вытащили фонарики (ага, мы запасливые) и начали играться. Мне приспичило узнать какого цвета глаза у пострадавшего от паука и (в большей степени) Томы эстонца. Я стала пытаться засветить ему в глаз фонариком, он стал азартно отворачиваться. Моей идеей загорелась Ира и азартно стала светить в глаза остальным эстонцам, особенно часто и «случайно» попадая по глазам одному крайне высокому и крайне блондинистому юноше с оригинальной прической, который понравился ей еще у нас на даче в первый же день знакомства. Все о чем-то разговаривали, а я продолжала охотиться. Вот я протянула руку, чтобы вовремя включить фонарик, и напружинилась, а он взял и развернулся ко мне, стукнувшись носом об мою руку и перепугав меня. Я в сердцах погрозила ему фонариком (а хотелось звездануть), он хихикнул и отвернулся. Я продолжила охотиться.
— А, у Ольги спроси, — отправила ко мне этого эстонца Лариса. Я даже прослушала, по какому вопросу. Тот повернулся, и я все-таки засветила ему в глаз фонариком.
— Ага! Синие! — восторжествовала я.
— А спросить было нельзя? — щурясь, поинтересовался тот.
— Ты бы сказал, прям, — усмехнулась я. — Так, что ты спросить хотел?
— Сколько вас в хоре человек?
Мой вопрос 'в каком' потонул в дружном хохоте эстонской половины людей. Это Ирка в очередной раз засветила в глаз своему блондину и тот прокомментировал сие меткое попадание на эстонском.
— Так в каком? — повторила я свой вопрос.
— А вас их тоже два? — оживился парень.
— У нас их четыре, выступают только три, но третий развыпендирвался и не поехал с нами, — пояснила я.
— Хм… сколько ж там им лет… — пробормотал он.
— Да так. От восьми до четырнадцати, а вообще могут быть и больше. Парни там, парни, — прокомментировала я.
— Хм… — задумался мой собеседник.
— А у вас сколько?
— У нас три коллектива. Третий тоже не поехали, там девушки. Так сколько у вас человек?
— В старшем, то есть у нас, тридцать поехало, а так сорок, у мелочи — двадцать.
— Хм… — словарный запас такой маленький — все хм, да хм? А что это он все свой хвостик теребит?
— А у вас сколько? — решила уж добить эту тему я.
— У старших — двадцать, у младших — тридцать, — проинформировали меня.
— Да уж, много, — покивала я. На этом разговор оборвался, так как он потыкал мне пальцем куда-то мне за спину. Я развернулась к тем, кто сидел рядом со мной. Оба застыли в дурашливых позах, и оба косились на меня. Интересно, кого это они изображали? А, меня! А почему это они изображали мой фонарик какой-то палкой? Я обратила их внимание на Ларису путем тыканья пальцем. Они быстро переключились на нее, в чем я убедилась, пересев на кровать, оккупированную Ларисой. Там один парень пытался пощекотать Ларису, я посоветовала ему тыкать посильнее и продемонстрировала, как именно, на воздухе, после чего поскорее убралась на свое место к гримасникам. Истошный вскрик протряс всю комнату, все обратили внимание на Ларису.
— Так больше делать не надо! — грозно сообщила она эстонцу, тряся фонариком.
Эстонец хихикнул и продолжил свое темное дело.
— Ольга, твоих рук дело! — в очередной раз взвизгнула Лариса.
— Ага, — я покатывалась со смеху.
— А что? — заинтересовался парень с хвостиком.
— А вот что! — я со всей силы прошлась ему по ребрам.
— И что? — он подскочил на месте, и незаметно (как ему казалось) потирая бок локтем.
Тут откуда-то с кровати спрыгнуло нечто, удивительно быстро надоевшее как нам, так и своим.
— Куда бы его деть, — пробормотала я.
С моей подачки парнишку быстро упекли в шкаф, поставили заградительный стул и попросили кого- нибудь на него сесть. Испытавший мою шуточку '220 вольт' эстонец пересел туда, я решила не прерывать столь милую беседу и уселась на его прежнее место — на тумбочку. Хотя не совсем. Я села на первую ступеньку, а он сидел на последней. Тут в нашем полку прибыло — на соседнюю кровать пересел еще один мой знакомый с серыми волосами, и мы взялись обсуждать наших мелких собратьев, что они ничего не делают, только шумят и, вообще, зачем их на конкурс взяли, ведь они толком петь не умеют.
Поболтав еще немного, мы решили, что хорошенького понемножку, и стали собираться к себе на дачу. Ира огорчилась и в последний раз засветила в глаз своему блондину, после чего того посетила гениальная идея.
— Погодите, мы с вами пойдем!
— Ага, идем, — согласился хвостатый, поднимаясь.
Тот, кто сидел в шкафу, на радостях вывалился, ему быстро указали на паука и посадили обратно. Наши провожатые похватали вещички и отправились в другую комнату переодеваться. Мы сначала озадачились, но потом вспомнили, в каком виде они дефилировали по своей даче. Наши девушки стали по одной спускаться вниз, мы с Ирой были последними, и от нечего делать разглядывали бутылку, стоящую на подоконнике. Тут подоспели и наши провожатые. А принарядились ребятки! Тот, с кем я общалась, надел оранжевую футболку и черные брюки, при ближайшем рассмотрении, оказавшиеся джинсами, а Иркин надел тонкий бордовый джемпер и синие джинсы. А ничего смотрится, определенно ничего! Ира решительно начала спуск, я стала дожидаться, когда она достигнет земли.
— А почему ты стоишь? — спросил мой хвостатенький.
— Жду, когда она слезет.
