Глава 16
— Что она сделала?
Под яростным взглядом Норта молодой человек, стоявший перед ним, заметно оробел.
— Среди ночи тайком вышла из дому…
— Ладно, я понял. — Нахмурившись, Норт запустил пятерню в волосы. Что она пытается ему доказать? Если хотела напугать или вывести из себя, тогда это удалось. Что за чудовищная глупость — отправиться в логово к Харкеру! Но, несмотря на всю злость, Норт был поражен тем, что Октавии удалось отыскать мерзавца. Как, интересно, она это провернула? Норт лично занимался поисками того клуба, и — ничего.
Зачем она лезет, куда не просят? Ведь он предупредил ее об опасности. Для большинства женщин таких слов было бы достаточно. Но только не для Ви. Можно не сомневаться, она посчитала, что оказывает ему величайшую услугу, доказывает свою верность, ставя себя под удар.
Может, поступает так из чувства мести? Чтобы заставить Норта помучиться так же, как, по собственным словам, мучилась сама. Или хуже того, чтобы заставить его страдать за то, что он отверг ее, за то, что он предложил вручить свою любовь другому.
Октавия любит его. Его! Это была его самая сокровенная мечта и кошмарный сон. Октавия любит его не как друга, а как мужчину, но принадлежит другому. Связана с другим. Спинтон обеспечит ей жизнь, к которой она привыкла. Безусловно, у Норта тоже вполне безоблачное будущее. Учитывая наследство Октавии, они могли бы прожить безбедно, кое-что оставив после себя и детям.
Только вот, можно не сомневаться, общество никогда не примет его. Если все эти люди отвергали его так долго, с чего бы им открыть ему объятия сейчас? Он никогда не согласится, чтобы его дети страдали так же, как он в свое время. Детей Октавии допустят в общество и не будут издеваться из-за того, что их отец незаконнорожденный.
Такое вот несчастье. Но с другой стороны, если бы Норт был законнорожденным, он никогда не смог бы встретиться с Октавией.
Хотя, случись, что он был бы настоящим Райлендом, они могли бы встретиться с Октавией на каком- нибудь балу или приеме и влюбиться друг в друга. И не существовало бы никаких препятствий для их брака. Но тогда Норт ничего не знал бы о ее прошлом. Между ними не было бы такой тесной связи, как сейчас. Нет, все идет так, как должно идти. Он такой, какой есть. Рожденному ни для того ни для другого мира, ему пришлось создать свой собственный. Но сейчас… Сейчас пришло время выбирать.
Октавия любит его. А он? А он никогда не признается, даже самому себе, насколько глубоко его чувство к ней. Норт таил его в себе и не собирался выставлять напоказ. Это был единственно приемлемый образ действий.
— Сэр?
Норт поднял голову и встретил взгляды самых близких из своих людей. Сколько он так простоял, думая об Октавии? Лучше бы ему подумать о Харкере, о том, как наконец поймает эту сволочь.
— В чем дело, Морис? — раздраженно спросил Норт.
— Мы ждем, что вы скажете.
Ах да, они ждут приказа. Может, поручить Фрэнсису руководство операцией? Фрэнсис не такой рассеянный.
— Харкер все еще в клубе?
Морис кивнул. На гладкий лоб упала прядь волос.
— Если только там нет тайного хода, о котором мы не знаем.
Зная Харкера, такое вполне возможно.
— Если я не вернусь через два часа, дайте знать на Боу-стрит и берите клуб приступом.
Фрэнсис хмуро глянул на Норта:
— Вы идете в одиночку?
Запахивая плащ, Норт кивнул.
— И что?
— Ради Бога, зачем?
Если бы у него в глазах отразилась ярость, которую он сейчас испытывал, Фрэнсис без труда понял бы, что он задумал.
— У нас на Харкера ничего нет. Ничего, что помогло бы отправить его на виселицу. Самое худшее, что ему грозит, — высылка. А я хочу, чтобы он умер.
Должно быть, что-то все-таки промелькнуло в его взгляде, потому что Фрэнсис прищурился.
— Все равно непонятно, почему туда надо идти одному.
— В ту минуту, когда Харкер узнает, что я привел с собой подкрепление, он даст деру. Если я появлюсь один, он подумает, что это бравада, и купится. Ему захочется ткнуть меня носом в то, что для меня он недостижим. Заносчивость его и подведет.
Фрэнсис кивнул. Выражение сомнения не исчезло у него с лица до конца.
— Значит, после этого мы будем пасти его круглосуточно?
— Совершенно верно. Он не удержится, захочет доказать нам, как он крут. — Это был хороший план. Хуже было то, что Норт не собирался следовать ему. Ему надоело разрабатывать планы. Ожиданием он был сыт по горло.
Теперь Фрэнсис был, кажется, доволен.
— А как насчет леди Октавии?
Норт повернулся к своим ребятам:
— Те из вас, кто наблюдал за особняком Во-Давентри, продолжайте наблюдать до дальнейших указаний. Я хочу знать, кто приходит, кто уходит. Не светитесь. Мне не нужно, чтобы Ок… чтобы леди Октавия знала, что вы там.
Один из них хмыкнул и толкнул Мориса локтем в бок:
— Теперь тебе можно не пялиться на окна ванной, старик.
Это был абсолютно невинный жест, только он вызвал новый прилив гнева. Норт посмотрел на Томми Филда, который сделал замечание, потом на Мориса в окружении хохочущих друзей. Потом окинул взглядом всю компанию:
— Любой, кто не может работать профессионально или не хочет подчиняться моим приказам, пусть убирается. Скатертью дорога!
Хохот стих. Никто не ушел.
Норт коротко кивнул:
— Отлично. Тогда за дело.
Когда все вышли, Фрэнсис закрыл дверь и повернулся к Норту:
— Зачем так сурово? Им просто хотелось немного пошутить.
Норт пристально посмотрел на него:
— Только не над Октавией.
Широкоплечий помощник кивнул, как будто понял, о чем речь:
— Ну конечно. А в отношении леди Октавии у вас какие планы?
— Никаких. — Но это была неправда. Если все пойдет так, как Норт рассчитывал, он увидится с Октавией после того, как все закончится, и тогда выскажет все, что думает по поводу ее жизни. Там будет мало чего приятного. Но Октавия может подождать. У него есть дела поважнее. Сначала ему нужно покончить с Харкером.
Октавия еще лежала в постели, когда в ее спальню влетела Беатрис.
— Прекрати, — проворчала Октавия, натягивая одеяло на голову. Беатрис в это время раздергивала на окнах тяжелые шторы из кремовой парчи.
— В чем дело, почему ты еще в постели? — глухо донеслось до Октавии.
