Откинув одеяло, она сощурилась от яркого солнца. Разумеется, Беатрис показалось странным, что она еще не встала. Но милая кузина не посещала среди ночи одного из самых знаменитых лондонских бандитов.
— Я спала. Так что на благодарность не рассчитывай.
Свежая, нарядно одетая, вся лучившаяся энергией, Беатрис плюхнулась на постель. Юбки ее желто- лимонного платья приподнялись вокруг нее, как цветочные лепестки.
— Хватит! В такой день стыдно валяться. Вставай!
Нахмурившись, Октавия вытянулась на подушках.
— Уйди. — Когда кузина захихикала, она добавила:
— Я серьезно.
— Понимаю, что серьезно. — Беатрис подтолкнула ее в бок. — Я тебя не боюсь, мисс Угрюмая Мордашка.
Угрюмая Мордашка?!
— Что это ты так развеселилась? Беатрис пожала плечами:
— А что это ты такая сварливая? Октавия натянуто улыбнулась:
— Плохо спалось ночью.
Улыбка кузины увяла, и Беатрис по-настоящему забеспокоилась:
— Плохо себя чувствуешь?
Вздохнув, Октавия закрыла глаза.
— Кажется, да. — Главное, избавиться от дурного настроения.
Теплая ладонь легла ей на лоб.
— Жара нет.
Октавия приоткрыла глаза и натолкнулась на взгляд кузины.
— У меня не в порядке другое.
Глаза у Беатрис стали огромными, щеки зарделись.
— Ты не?.. — Она неопределенно махнула рукой, указывая на живот Октавии.
Октавия нахмурилась еще сильнее.
— Ох, конечно, нет! — Вот уж действительно слава Богу!
Этому можно было только порадоваться. Беременность осложнила бы все. Хотя появление ребенка могло бы привести Норта в чувство. Он не желал становиться отцом незаконнорожденного…
Как только она могла подумать о таком? Не нужно устраивать Норту никаких ловушек.
Беатрис с облегчением вздохнула:
— Ну слава Богу!
Широко открытые оленьи глаза смотрели на Октавию с сочувствием.
— Скучаешь по нему? Зачем отрицать очевидное?
— Скучаю.
— Это оттого ты выглядишь такой несчастной после возвращения?
Октавия кивнула. Господи, как она устала!
— Что будешь делать, Тави? Октавия пожала плечами:
— Наверное, то, что ожидали от меня мать и дед. Беатрис пригвоздила ее взглядом.
— Я помню, еще тогда, несколько лет назад, когда мы с тобой подружились, ты сказала, что только любовь может заставить тебя выйти замуж. Ты хотела выйти за Норри Шеффилда.
Помоги ей Господи, Октавия и до сих пор этого хотела.
— Я выросла.
— В смысле ты сдалась.
— Не начинай.
Вздохнув, Беатрис вытянулась на постели рядом с Октавией. Теперь их головы почти соприкасались.
— Я не верю, что у меня есть выбор; — сказала Октавия. Беатрис захлопала глазами.
— Почему нет?
К горлу подступили слезы. Октавия изо всех сил старалась не разрыдаться.
— Потому что Норри Шеффилд не любит меня.
Она рассчитывала, что кузина посочувствует ей, вместо этого Беатрис сурово сдвинула брови.
— Ты с ума сошла? Конечно, он может обдурить Спинтона и весь мир, но я видела, как он смотрел на тебя, когда думал, что никто этого не замечает. Я слышала, как у него менялся голос, когда он разговаривал с тобой — так мягко, с шотландским акцентом. Норт отверг тебя, потому что решил, что это в твоих интересах.
Опять это проклятое выражение! В ее интересах.
Зная Норта, можно было сказать, что так оно и есть. Он легко находил оправдания своим поступкам либо просто игнорировал то, что его не устраивало. К примеру, его желание не иметь ничего общего с высшим светом, как раз когда эти люди стали проявлять к нему такой интерес. Да, когда-то они отвергли его. Но почему он не хочет дать им второй шанс?
Когда-то Октавия бросила его ради «лучшей жизни». И сейчас он точно так же боится дать ей второй шанс.
Идиот! Она с радостью бросила бы эту «лучшую жизнь», если бы он только попросил.
Но он и не собирался! Норт боится. Боится быть отвергнутым.
Ох как это выводило ее из себя! Что же это за тупица! Как можно так поступать с ними обоими? Но как сама-то она могла столько времени цепляться за свое чувство долга и ответственности? Какой дурой она была! Какой трусливой! Она пряталась за своими обещаниями матери и деду точно также, как Норт прятался за своими дурацкими понятиями. И только потому, что оба считали, что именно так они и должны поступать. Она верила, что обязана двум людям, которые заботились о ней, а он верил, что обязан оставить ее в покое.
Они оба забыли, что у них есть обязательства перед самими собой.
— Что же мне делать? — прошептала Октавия, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
Беатрис смотрела на нее влажными глазами.
— А что тебе хочется?
— Не знаю. Голова идет кругом.
— Позволь, я тебе помогу. — Лицо кузины стало серьезным. — Что ты чувствуешь к Норту?
— Я люблю его.
— А Спинтона?
— Не люблю. — Какое чувство облегчения! У Беатрис брызнули слезы.
— Спинтона люблю я.
Перед глазами Октавии все поплыло. Она взяла себя в руки.
— Я знала.
— Пожалуйста, не выходи за него замуж, Октавия. — Голос у кузины сорвался. — Не забирай у меня Спинтона.
Одно дело самой выбрать свою судьбу и стать несчастной. Совсем другое — принести несчастье людям, которые этого не заслужили. Октавия не могла так поступить.
— Я не сделаю этого, — пообещала она, тоже не в силах удержаться от слез.
— О, спасибо тебе! — Не стесняясь слез, Беатрис неуклюже и крепко обняла Октавию.
Она решила больше не скрывать своего прошлого. Таков был первый шаг Октавии в своей новой жизни. Тем самым она помогала Спинтону разорвать их помолвку. Когда Октавия заехала к нему, графа не оказалось дома. Подумав, Октавия решила сделать остановку в Ковент-Гардене, но не для того, чтобы навестить Норта. Для начала нужно было убрать все мешавшие ей преграды. Кроме того, ему вряд ли понравился ее визит к Харкеру.
Она застала Касси Крокердома — в огромной квартире на Кинг-стрит. Касси пила чай в роскошном пеньюаре персикового цвета, явно подаренном каким-нибудь покровителем.
— Что такого ты сказала Харкеру?
Встревоженная, Октавия схватила ее за руку.
