Честно говоря, у Тантаэ было еще больше поводов жаловаться на судьбу, чем у его юного друга. Его родителями были обыкновенные обращенные, ар-шакаи, из клана Пепла времени. Обычно дети у таких пар рождаются чистокровными вампирами, во всем равными своим собратьям, но не таков был Тай. Шли годы, но кровавое наследие предков не спешило себя проявить. Тантаэ не тянуло на охоту, он не был подвержен внезапным приступам агрессии, а его самообладанию могли позавидовать восточные монахи. Если бы не телепатия и сверхъестественная, нечеловеческая сила, то Тая можно было бы принять за простого смертного… синеволосого и красноглазого. Из-за этого в клане его, мягко говоря, недолюбливали. К тридцати трем годам Тантаэ уже почти смирился с ролью изгоя, но тут привычный мир рухнул. Пепельный клан вступил в Войну… и исчез с лица земли. Выжил только Тай, невоин и, по меркам своих сородичей, всего лишь ребенок. И вряд ли бы будущий князь смог бы надолго пережить свой клан, если бы не вскользь упомянутое в давнем разговоре между родителями имя — Нейаран, Северный князь. Союзник. И — смутное воспоминание далекого детства — дивный замок высоко в горах.
Человек на многое способен, если пытается выжить. Что уж говорить о вампире? Через два месяца после печальных событий весть об уничтожении Пепельного клана все же дошла до союзников. И все упреки умерли у Тантаэ на губах, стоило лишь ему увидеть причину, по которой владыка Северного клана пожелал остаться в стороне от войны.
Максимилиан взял лучшее от своих родителей. Снежно сверкающую кожу и невероятную, невозможную силу — от отца. Черный шелк волос и безупречно-хрупкие черты — от матери. И, наверно, сама бездна подарила ему колдовские синие очи.
Совершенство. Маленький жестокий ангел, восторженным воплем встретивший последнего из Пепельного клана на пороге отцовского замка. И чем измотанный, озлобленный недовампир очаровал юного Ксиля — одним богам известно. Проникнувшись непонятным доверием к незнакомцу, мальчик по первой же просьбе отвел его к отцу. Нейаран выслушал грустный рассказ о судьбе Пепельного клана и без колебаний предложил Тантаэ помощь и кров. Тай согласился — а куда ему еще было идти?
Первые месяцы Тантаэ боялся даже ненадолго оставить свое убежище. Наверное, именно страх одиночества, страх вновь остаться беззащитным перед лицом жестокого мира запустил древнюю программу, ввергая наследника Пепельного клана в пучину кровавого безумия. Тай постоянно испытывал жажду, заставлявшую его вновь и вновь спускаться в долину в поисках жертвы. Подобные отлучки редко длились больше двенадцати часов. Едва придя в себя, Тай спешил обратно в замок. Лукреция, супруга Северного князя, сочувственно поглядывала на юного вампира, но молчала. Она и сама была обращена в более чем зрелом возрасте, почти в семьдесят лет, и прекрасно понимала, что происходит в душе, когда мир внезапно сходит с ума. Нейаран же, лишь третий в роду после Второй волны демонического нашествия, был далек от любых человеческих переживаний. Единственным существом, которого по-настоящему беспокоили отлучки Тантаэ, был Максимилиан. Собственно, у юного наследника Северного князя было два любимых занятия — играть с Таем и исследовать окрестности замка. Когда Тантаэ спускался к людям, мальчик отправлялся к реке на поиски приключений. Это-то его и спасло…
Однажды, когда Тай возвращался с охоты, его внимание привлек разговор двух крестьян. Они обсуждали появление в деревне странной женщины — то ли воительницы, то ли ведуньи. Она пришла одна, пешком. Ее одежда была непохожей на традиционные женские наряды, а речь отрывистой. Тантаэ с ужасом осознал, что в селении объявилась одна из ведьм.
А вдруг она охотится на него, Тантаэ?
Последнего из Пепельного клана охватила паника. Он бросился в сторону, не разбирая дороги. Лишь к рассвету он пришел в себя и в изнеможении упал на траву. В голову лезли мрачные мысли. А что, если она приведет других? Нейаран могущественен, его сила несокрушима, но такими же неуязвимыми казались в свое время воины Пепельного клана! И если его вовремя не предупредить об опасности, то княгиню Лукрецию и Максимилиана будет некому защитить… С трудом взяв себя в руки, Тантаэ поднялся и начал искать дорогу к замку. Это отняло почти сутки. Но уже на подходе он понял, что опоздал. Из черного провала двери отчетливо тянуло кровью… и безумием.
На полу, почти в центре огромного зала лежал, свернувшись в жалкий комочек, Максимилиан. Шальной ветер разносил по замку золотистую пыль — все, что осталось от Нейарана и прекрасной Лукреции. И везде — на полу, на стенах, даже, кажется, на высоком потолке, багровели зловещие подтеки и следы того, что раньше было человеком. Странной красивой женщиной в темных одеждах, пришедшей, чтобы забрать две жизни и оставить здесь свою…
Труднее всего было тогда не сойти с ума сразу. Взять себя в руки, сосредоточиться на главном. Тантаэ знал, что где-то в замке есть кристалл, активирующий защитные системы. Аллейн Северная не пожалела когда-то сил, пытаясь сделать это место самым безопасным на земле, и если бы Нейаран не пренебрегал этой защитой, надеясь лишь на собственные силы, то может быть, все бы и обошлось. Если бы, если бы…
В любом случае, активировать этот кристалл мог бы только Максимилиан, а он лежал без сознания. Поэтому первое, что сделал Тантаэ, — отнес ребенка в одну из верхних спален. К удивлению Тая, мальчик был инициирован. Видимо, та ведьма и стала его первой жертвой. Если честно, последний из Пепельного клана не испытывал к ней никакого сострадания.
Потянулись долгие часы, в течение которых Тантаэ безуспешно пытался привести мальчика в чувство. Он перепробовал все: поил его собственной кровью, пробовал проникнуть в его сознание, используя телепатию, и снова и снова звал его. Бесполезно. Тантаэ казалось, что мальчик осознанно сопротивляется попыткам разбудить его. Под конец Таю удалось-таки обойти защиту юного вампира, и то, что он почувствовал…
Тантаэ в ужасе отшатнулся. Он-то думал, что знает, каково это — видеть, как прежняя жизнь сгорает дотла, оставляя после себя лишь горький пепел ушедшего времени. Какая ошибка! И что теперь делать? Вернуть мальчика к жизни, которой он не желает — жестоко. Оставаться в крепости — опасно. Бежать и бросить его здесь — невозможно.
Тантаэ хотел уже встать и выйти из комнаты, чтобы еще раз обдумать все в одиночестве, когда почувствовал, как детские пальцы доверчиво вцепились в его ладонь. В темных, как ночное небо глазах светилась отчаянная надежда. «Не уходи, — прошептал Максимилиан. — Пожалуйста…» И снова провалился в беспамятство.
Тантаэ судорожно втянул воздух, ставший вдруг невыносимо горьким, и понял, что никуда не уйдет. Ни этой ночью, ни следующей. Вообще никогда.
— Знаете, леди, не особенно умные люди спрашивают меня иногда: зачем я берегу его? Зачем ношусь с этим неблагодарным мальчишкой, как дурень с писаной торбой? Ксиль столько раз подставлял меня, ввязывался, не слушая советов, в поистине убийственные авантюры… — Пепельный князь опустил глаза, преувеличенно внимательно разглядывая узоры на деревянной столешнице. Выбившиеся из прически пряди мягко переливались всеми оттенками синего в лучах зарождающегося рассвета. Внезапно тонкие губы искривились в странной, почти болезненной улыбке. — Они удивляются… А я помню. Каждую минуту помню, с чего начался его путь.
С моего языка рвались какие-то глупые, утешительные слова, но я силой заставила себя молчать. Будто ему нужна моя жалость! Тантаэ неподвижно сидел, уставившись в одну точку. И догадываюсь, что видел он не замызганную столешницу с ополовиненной чашкой давно остывшего кофе.
— Не грустите… — это мой голос такой хриплый? — Было много плохого. И сгоревшие миры, и поломанные судьбы, и мертвецы, так рано ушедшие… Вот только из пепла старой эпохи рождается новая, изломы судьбы складываются в дивный узор, а мертвецы давно уже истлели. Зачем тревожить их?
Тантаэ вздрогнул. Взгляд его глаз, отражавших рассветное алое небо, стал осмысленным.
— Зачем? Леди Найта… Беда в том, что все повторяется, — он вздохнул и одним глотком допил горькую черную жидкость. Поморщился, оглядывая опустевшую чашку. — Семь лет назад, когда мы поняли, что яд действует необратимо, Максимилиан словно вернулся в тот день, на тридцать шесть веков назад. Но если тогда он просто терпеливо ждал смерти, не противясь ее приходу, то сейчас он бежит ей навстречу. Забивает оставшееся ему время какими-то мелкими делами, чтобы не задуматься и не испугаться. Ведь
