момента с нетерпением. Разведчик, наконец, должен был обрести новый разум.
Старт базовых программ прошёл штатно, скрипты отработали, как следует. Я следил за их работой через планшетный ПК.
— Вижу попытки подключения, — сообщил Северин. Действительно, Ястреб проверял периферийные устройства, в том числе и мой наручный коммуникатор, всё остальное для него было пока недоступно: сначала следовало убедиться в адекватности моего «воспитанника».
— Ястреб, ты меня слышишь? — спросил я.
— Согласно гносеологическому принципу непричастности трехзначной логики к конвекционным потокам информации и принимая во внимание принципиальную необратимость многозначной эвристики, можно осмыслить сущность немодального согласия, — прозвучал ответ.
Лицо капитана вытянулось в удивлении, а я застыл, пытаясь понять причины произошедшего сбоя: «Неужели рассыпались логические и семантические связи?!»
— По-моему, связь работает, — заключил Ястреб. — Когда я получу доступ к основным ресурсам?
Мы с капитаном многозначительно переглянулись.
— Никогда так больше не делай! — прокричал я и, в сердцах бросив ПК, рухнул в кресло.
— Я связь проверял. Что происходит? Насколько я понимаю, моя индивидуальность тебя не устраивает, тогда зачем ты скопировал всю информацию?
— Всё в порядке, искин, — ответил за меня Северин. — У всех нервы на пределе. Можешь принять контроль над кораблём?
— Да, но отчеты самодиагностики корабля показывают неполную работоспособность систем.
— Да, нас слегка задело, потеряли несколько сенсоров…
Они продолжили разговор, а я старался успокоиться. Не выходило! Наверное, мне следовало поспать, но работа ещё не завершена. Я подобрал многострадальный планшетный компьютер и вернулся к выполнению своих обязанностей. Я давал доступ Ястребу к новым устройствам и проверял, как срабатывают интерфейсы. Все они были стандартными, но неисповедимы пути электронов — по мне лучше перестраховаться, ведь я ещё ни разу не переносил искин с одного корабля на другой. Я хотел убедиться, что никаких недоразумений не будет и что Ястреб с блеском сыграет свою роль.
Через час в кабину зашёл Мирослав и поинтересовался, как у нас продвигаются дела. Пока они с Севериным обсуждали преимущества нового искина и его шуточку при запуске, я посмотрел на часы и удивился, что вскоре «утро», а значит прошли уже сутки с тех пор, как я на ногах. Осознание этого факта сил не прибавило, скорее наоборот, я почувствовал, что моя чугунная голова готова вот-вот лопнуть. Впрочем, оставалось всего ничего. Я закончил, когда Алексей Васильевич передал пост Мирославу.
Только я поднялся с кресла, как голова закружилась. Я почувствовал, как чья-то рука схватила меня. Неужели я начал падать?! Вот уж не ожидал от себя. Всё-таки Ольга была права: последствия виртуального боя с программами сказывались не самым благоприятным образом…
Утро для меня наступило ближе к вечеру по корабельному времени. Неизвестно, сколько ещё я бы проспал, но в реальность меня вернула сирена тревоги.
Я вскочил на ноги и бросился к кабине. Здесь были все, кроме Манулова. Насколько я знал, по боевому расписанию он должен был сейчас находиться за пультом рельсотронной пушки.
— Что случилось?
— Вышли в обычное пространство, — со странной заторможенностью ответил Северин.
Я взглянул на окружающий нас космос и понял, почему так говорил капитан. Учитывая то, что я ещё не до конца проснулся, увиденное показалось сном. На черном полотне сияли редкие звёзды. Их алмазные огни казались такими бледными, словно они были завешены невидимыми шорами или находились за дымкой.
— Боже, куда нас занесло? — прошептал Мирослав.
Молния по-прежнему двигалась впереди нас. Ей бы адресовать этот вопрос.
— Наблюдаю несколько массивных объектов, — доложил Ястреб.
— Покажи, — скомандовал Северин.
Голограмма развернулась. Глядя на неё, я никак не мог избавиться от мысли, что мы находимся внутри какой-то системы, о чём и сказал Северину.
— Да, похоже на кладбище, — согласился он.
— Опять, — сказал Мирослав и невесело усмехнулся. — Зато Александру Николаевичу раздолье.
— Неудачная шутка, — отозвался мрачный археолог. Мне тоже она показалась неуместной.
Мне даже показалось, что мы вернулись обратно, но поблизости не было ни одного корабля. Две планеты неизменно висели, солнца не было. Я заметил, что руки археолога трясутся, а сам он бледнее мела. Я вспомнил о Земле, и только тогда я понял, что могу попросту никогда не вернуться, затерявшись в глубинах космоса на небольшом кораблике. Знай бы я это, я бы предпочёл погибнуть вместе с рейнджером.
Мы не имели возможности разглядеть планеты поближе — попросту отсутствовал свет, но судя по массе, первая планета была легче Земли примерно на 20 процентов, а вторая раза в четыре. Остальные, если они и были, находились за границами радиуса действия грависенсоров.
— По всей видимости, мы продолжаем двигаться, скорость порядка пяти процентов от световой, — заметил капитан.
— Ускорение около ста G, — добавил пилот.
— Гравикомпенсаторы выдержат? — спросил Белоусов.
— Должны…
— Ястреб, можешь определить наши координаты? — спросил Северин.
— Попробую, — ответил искин и замолчал. Стало так тихо, что я услышал бормотание археолога. Я прислушался: невероятно, он читал молитву. Никогда бы не думал, что этот человек знает хотя бы одну из них. Меня это так удивило, что я даже позабыл о былых страхах.
— Я не могу определить наши координаты, — доложил Ястреб.
Раздался нервный смешок учёного.
— И надо было переносить искин, чтобы он не мог определить наши координаты, — проворчал он. Я открыл рот, чтобы сказать всё, что о нём думаю, но Ястреб меня опередил:
— Ваши претензии неуместны: если я не имею исходных данных, то, следовательно, и не могу посчитать. И вообще… я здесь не местный.
«Молодец», — мысленно усмехнулся я и услышал голос Мирослава:
— Мы двигаемся к большей планете… сбрасываем скорость.
— А каргонцы? — спросил я.
— Я пока их не вижу.
— Мирослав, давай попробуем отвязаться от артефакта, — сказал Северин и обратился ко мне. — Сядьте в кресла, не хватало ещё, чтобы вас размазало в случае нештатной ситуации.
Я поспешил выполнить приказ. Мне и самому не хотелось блестеть пятном. Впрочем, все попытки сдвинуться хоть на метр относительно Молнии не увенчались успехом, но планета уже была достаточно близко, чтобы видеть её. Ястреб по просьбе Северина сделал приближение и отобразил её на обзорном экране. Из-за смерти солнца разглядеть что-либо не представлялось возможным, хотя мы находились в миллионе километров от планеты — примерно 3 расстояния от Земли до Луны.
— Вижу каргонский крейсер! — прокричал Мирослав, я непроизвольно вжался в кресло: приехали, вот и конечная станция, здесь нас и прихлопнут. — Они нас догоняют…
Внезапно в глаза ударил свет. Я зажмурился, но Ястреб подкорректировал яркость, и теперь уже можно было смотреть. То, что я увидел на обзорном экране, поразило меня ещё больше, чем перелёт по туннелю. Справа от нас ярко горело солнце, а на нас надвигалась совершенно иная планета! Живая, красочная, горящая голубизной океанов и дымкой облаков! Я вспомнил, как покидая Землю, с благоговением вглядывался в бесконечность, сейчас у меня было такое ощущение, что я возвращаюсь обратно. Как она походила на нашу Землю! Оказывается, я, сам того не зная, невероятно скучал по ней. Как такое возможно?!
Планета приближалась, а я всё смотрел на неё как заворожённый, позабыв, что где-то сзади
