боевых делах отряда с Валей говорить не следует — все равно ничего не скажет. Поняла и оценила: человек она верный, бакшинской, должно быть, выучки. А вообще-то была Валя девушка веселая, откровенная с друзьями и очень решительная. С ней легко жить и разговаривать интересно, потому что она никогда не скрывала своего мнения, которое выкладывала с тем ясным простодушием, каким отличаются русские простые женщины. Слушала она хорошо, была внимательна и очень активна. Переживала все вместе с рассказчиком, волновалась, радовалась или негодовала, смотря по тому, о чем шла речь. В общем, они подружились, и разница в летах и во всем прочем нисколько не помешала этой очень сердечной дружбе.
Скоро Таисия Никитична и сама разобралась во всем, чего сначала не понимала, и даже проникла в суть разногласий Шагова с командиром отряда. И когда она все узнала, то внутренне встала на сторону Шагова, хотя все, что говорил и делал Бакшин, считала совершенно необходимым и поэтому подлежащим немедленному исполнению. И, чтобы как-то объяснить самой себе такую двойственность мысли, она и выдумала обаяние приказа.
ПЕРЕМЕТНУЛАСЬ
Как-то под вечер, когда ранний осенний сумрак пошел по земле и на поляну пал туман, Таисию Никитичну вызвал командир отряда. А они с Валей только что собрались пить чай, и котелок на печурке уже начал подавать свой бодрый голос, оттого в землянке сделалось особенно тепло и уютно.
Таисия Никитична, как Валя успела заметить, нисколько не удивилась. Да и сама Валя тоже не придала этому вызову никакого значения—мало ли какие могут возникнуть вопросы. Почти три месяца прожила Таисия Никитична в отряде, за это время не раз вызывал к себе Бакшин, а зачем — расспрашивать не полагалось. Но дела, по-видимому, были серьезные: каждый раз Таисия Никитична возвращалась озабоченной и молчаливой. Серьезные дела. Строгие.
Накинув свой белый, еще совсем почти не потертый, не обношенный полушубок, Таисия Никитична проговорила: «Жди, я скоро…» — и ушла. И в самом деле вернулась так скоро, что вода в котелке только что забурлила.
— Ухожу, Валечка, — торопливо проговорила она, едва переступив порог. — Ты уж тут в одиночестве почаевничай.
Так это она проговорила, будто уходит по срочному вызову и не очень надолго. Валя так и поняла.
— Куда, если не секрет?
— Никакого тут нет секрета. К месту назначения отправляюсь.
— Вот даже как? — удивилась Валя, отлично зная, что все пути к штабу перекрыты, и даже неизвестно, где он сейчас находится, этот штаб, потому что связи давно уже нет. Сам Бакшин ходил, да ни с чем вернулся. А доктора посылает. Ох, что-то тут не так!..
Укладывая вещи в походный чемоданчик, Таисия Никитична ничего не ответила.
— Не очень-то похоже это на Батю нашего, — с сомнением проговорила Валя. — Он хоть и рисковый, да осторожный. Он, если не уверен…
— Вот именно, — перебила ее Таисия Никитична. — Он уверен. И мы не будем ни в чем сомневаться.
Это она так сказала, что Вале показалось, будто Таисия Никитична сама еще ни в чем не уверена, но подумала, что это от волнения перед ночным опасным походом.
— Да и я не сомневаюсь вовсе. Я просто понять хочу…
— Потом когда-нибудь все поймем. — Таисия Никитична вздохнула и постаралась улыбнуться. — Присядем перед дорогой, Валечка моя дорогая…
Еще не успели они как следует посидеть, подумать, как за дверью послышались шаги и негромкие голоса.
— Это мои проводники, — проговорила Таисия Никитична. — Ну, давай, Валечка, прощаться, надолго, а может быть, навсегда. — Она пошла к двери, но вдруг остановилась и очень торопливо проговорила: — Я тебя прошу, постарайся Сашу Ожгибесова увидеть и все скажи ему, что знаешь про меня… И что еще узнаешь, тоже скажи.
— Да что же я еще узнаю-то! — с отчаянием от того, что Таисия Никитична сейчас уйдет надолго, а может быть, и навсегда и ничего больше не успеет сказать, воскликнула Валя. — Ничего вы мне и не объяснили…
— Все ты узнаешь, что надо. И никогда не думай про меня ничего плохого…
— Ох, какие-то все у вас загадки немыслимые!..
В сером тумане смутно темнели фигуры провожатых. Таисия Никитична сосчитала — шестеро. Один из них, командир этого отряда, проговорил тихим хрипловатым голосом:
— Гарусов, прими у доктора чемоданчик.
— Да он совсем не тяжелый, я и сама…
— Гарусов, прими.
Стоя у входа в землянку, Валя смотрела, как они идут, тают в тумане, исчезают. Ушли.
И весь этот вечер и долго еще потом Валя думала, куда ушла Таисия Никитична и как надо понимать то, что сказала она на прощание, но так ни до чего и не додумалась. Спросила Шагова. Отважилась. А тот только отмахнулся:
— Командир, ему виднее.
— Да видиее-то что?
Долго молчал, но потом все-таки ответил:
— Придет время — узнаем.
— А по-моему, вы и сейчас все знаете…
Вот на этот раз он ничего не сказал, да Валя уж и сама поняла, что ответа ей не дождаться, но скоро события так повернулись, что она если и не все еще поняла до самого конца, то хотя бы стали понятными прощальные слова, сказанные Таисией Никитичной: «Не думай про меня ничего плохого».
Прошел день, настал второй. Сидела Валя в просторной командирской землянке в своем уголке у рации. Бакшин приказал связаться со штабом, но штаб упорно не отвечал. И так она просидела до самого обеда и уже прислушивалась, не идет ли Гусиков ей на смену, давно бы пора ему явиться, но кругом стояла такая тишина, словно на всей земле вдруг наступил мир.
Недолго продолжалось это обманчивое состояние мира и покоя. Толкнув дверь, шумно вошел Бакшин.
— Ничего нет? — спросил он.
Бросил автомат на постель, сам сел рядом, бросил фуражку. И хотя не сказал он больше ни одного слова, и сидел неподвижно, но даже сейчас, в состоянии полного покоя, он казался полным грозы и бури.
Валя подумала: «Бомба замедленного действия», и, устыдившись непочтительности этой своей мысли, отвернулась к маленькому окошечку, за которым виднелась только рыжеватая болотная кочка. Все остальное тонуло в густом тумане. Но все же не могла не подумать: «Молчит. Ох, не к хорошему это. Затишье перед грозой».
А он очень мирным голосом сказал:
— Гусикова я послал на аэродром. Не жди, не придет.
— Да не очень-то я и жду…
— А на окошко поглядываешь.
— Все-то вы замечаете.
— Не очень, чтобы все… — проговорил он, вдруг насторожившись.
— Да ничего и не видать в это окошко, кроме тумана, — сказала Валя и тоже прислушалась.
Вначале она ничего не услышала и только немного спустя различила торопливые шаги уже у самой землянки, за дверью возникла какая-то неясная возня и прозвучали отрывистые голоса.
