— Ты подожди. Я скоро.
Он ушел. Сеня присел на скамейку около двери. К нему сейчас же подошел высокий и очень тонкий дядя, в старой заплатанной гимнастерке.
— Тут сидеть не положено.
Сеня встал и отошел от крыльца. Дядя шел за ним и гулким голосом допрашивал:
— Зачем ты пришел? Что тебе тут надо?
— Поступать пришел.
— Давай, давай отсюда. Мотай подальше! А то…
— Ну что? — спросил Сеня и остановился, ожидая, что сейчас к нему подойдет этот тощий.
Но тот тоже остановился и, вынув свисток, показал его Сене.
— Вот свистну, и нет тебя.
— Зачем?
— Чудак. Тут же объект. Нельзя всяко-запросто рассиживаться. А может, ты шпион? Я уже много шпионов переловил.
И он начал дуть в свой свисток с таким старанием, что Сеня заинтересовался, что из этого получится. Но не получилось ничего, даже звука. Свисток был испорчен.
— Испортился свисток, — огорченно проговорил тощий, — и никто не идет. А я тебя забрать не могу — оружия у меня не имеется. А без оружия ты не подчинишься?
Сеня уже понял, что перед ним скорей всего сумасшедший, свихнувшийся на подозрительности.
— Шли бы вы домой, — посоветовал он.
Тощий все заглядывал в свой свисток и сокрушенно хлюпал носом.
— Испортили свисток диверсанты, подменили… А у тебя оружие есть?
— Зачем оно мне?
Он осторожно начал обходить то место, где стоял Сеня.
— Врешь. Все вы, диверсанты, так говорите. Врешь ты, врешь…
Он и еще что-то бормотал, а сам поглядывал на Сеню, явно выбирая момент для нападения. А Сеня тоже посматривал на тощего. Он еще не решил, что хуже — предупредить нападение или отступить. С таким жилистым, да еще ненормальным, пожалуй, лучше не связываться. А уходить ему никак нельзя.
Его выручил вахтер, выглянувший из двери. Он засмеялся.
— Ты его не бойся. Это Кошечкин.
Как будто Сене стало легче от того, что он узнал фамилию сумасшедшего. Но тот очень обрадовался появлению вахтера.
— Чего смотришь-то? Хватай диверсанта! — заорал он, но к Сене, однако, не подступил ни на шаг.
Вахтер спросил:
— Ты тут чего ждешь?
Сеня ответил. Вахтер одобрил:
— Наниматься. Это у нас запросто. Нам рабочая сила требуется. Да ты не стой, садись вот на скамеечку.
Сеня подошел к вахтеру. Тот, соскучившись в одиночестве, рад был перекинуться словом со свежим человеком, который не знал даже, кто такой Кошечкин. Кроме того, вахтеру хотелось покурить, а табаку не было, и он надеялся перехватить на завертку у этого парня.
— Сбрындил он еще до войны, в тридцать восьмом году. Или чуть позже. Тогда у нас в тарном цехе много отходов скопилось. Куда их? Решили спалить. А он, Кошечкин-то, увидел огонь, да и взбрело ему в слабую-то башку, что это пожар. Диверсия. Да еще в его дежурство. Ну и сбрындил. Да ты его не бойся, сейчас он дурак не опасный. Видишь, у него даже и свисток звуку не дает? У тебя закурить есть?
— Не курю я еще.
— Плохой, выходит, ты беседошник. Ну, дожидайся.
Он посмотрел на небо, зевнул и ушел на свое вахтерское место изнывать от безделья. Сеня ждал.
Взревел над заводом гудок, и сейчас же из конторы выбежал Юртаев и сказал раздраженно:
— Ничего, Семен, у нас пока не получается.
Сеня встал и пошел рядом с ним. До него еще не дошел тяжелый смысл сказанного. Кроме того, он просто не ожидал отказа. Он хочет работать, и никто не имеет права в этом ему отказать.
Так он думал и ждал, когда Юртаев подтвердит это. Но он услыхал:
— Черти, перестраховщики!
— Ясно, — проговорил Сеня.
— А ты, Сенька, не унывай.
Сеня невесело усмехнулся:
— Ладно уж тебе.
— Да ты что? Ты не думай, будто я утешать тебя взялся. На черта нам это надо! Я говорю, мы это дело все равно пробьем, а ты от своего не отступай.
Гудок замолчал.
— Завтра приходи к нам домой, без всяких, мы там всем гуртом потолкуем и что-нибудь надумаем. Приходи. И девчонку эту, Асю, приводи. Она хорошая. Придете?
— Не знаю.
— Ты что, обижаешься?
— Да ты что!.. Просто не ожидал я.
— Ну, смотри. Нам драться до победы! — Пожав Сенину руку, Юртаев побежал к проходной.
НЕ САМЫЙ ЛУЧШИЙ ВЫХОД
Попрощавшись с Юртаевым у проходной, Сеня долго шел улицами большого рабочего поселка, очень оживленного в этот час, когда ночная смена спешила на работу. Здесь все знали друг друга, и у всех были свои заботы и свои интересы.
И было удивительно светло, совсем как в Ленинграде во время белых ночей. Да разве что-нибудь может быть так, как в его городе — прекраснейшем на свете? Раньше он думал: наступит мир, и все снова соберутся вместе, в свои дома, и снова продолжится жизнь, прерванная войной.
Сейчас в его жизни складывалось все так плохо, так нелепо, как не может быть в настоящей жизни. И ему казалось, что все это неправдоподобное, недостойное существовать должно кончиться так же внезапно, как оно и появилось. И тогда снова вернется нормальная человеческая жизнь.
На веселой остановке «Разгуляй» его ждала Ася с невеселыми новостями.
— Где ты так долго? — спросила она тревожным голосом и, не дожидаясь его ответа, торопливо заговорила: — Домой нельзя. Там пришли за тобой.
— Кто пришел?
— Ну, известно кто. Эти, из колонии.
А Сеня все еще не мог понять, кто пришел и зачем. Он как-то устал и отупел от всего недоброго, что так вот, в одночасье, обрушилось на него.
— Какая еще колония? — безнадежно спросил он.
Ася рассказала; когда она вернулась из школы, у ворот повстречались ей двое. Парень и девушка. Очень молодые, совсем как старшеклассники. Спросили Сеню. Ася сначала тоже ничего не поняла, но на всякий случай сказала, что она не знает, куда ушел Сеня.
— Тогда мы подождем, — засмеялся парень.
Ася сразу сообразила: пришли, чтобы забрать Сеню в колонию. Она не растерялась и ответила:
— Ждите. Только мне в школу надо.
Ее не задерживали. Парень даже проводил ее немного. По дороге она спросила:
— За что вы хотите его забрать?
