«Набор тезисов», «вздорная мистика», «науке неизвестен сам факт существования антонитов»! А если они действительно существуют? Тогда вся эта «наука» гроша ломаного не стоит! Зачем нужна вся эта так называемая историческая наука, если она с ходу отвергает «неизвестные» факты? Задача науки: сделать «неизвестные» факты известными, а не отмахиваться от них! Легко рассуждать этому профессору по поводу «вздорной мистики» и «несуществующих сокровищ» – а ведь почувствовавшая опасность Евфросинья считала эту брошюру ключом ко всему, если отослала ее Таврову без всяких комментариев!
Так, ладно! От науки помощи ждать не приходится. Тогда откуда? Может, состояние Евфросиньи улучшилось и она сама сможет все рассказать?
Тавров снял трубку телефона и набрал номер Леноры Павловны.
– Добрый вечер, это я. Ты еще не легла? – спросил он, хотя знал, что Ленора не ложится раньше часа ночи. – Как там Евфросинья Матвеевна?
– Все без перемен, Валер. По-прежнему в коме. А я еще перепугалась так! Подхожу к палате, а оттуда выходит священник, – представляешь?! Я уж думала, что все! А он просто оказался знакомым Фроси.
– А как его зовут? – спросил Тавров.
– Отец Иоанн. Он настоятель монастыря…
– Ой, Ленорочка, извини, я сейчас не могу говорить, – заторопился Тавров. Он вспомнил встречу с этим самым отцом Иоанном и слова, прозвучавшие тогда странно. А сейчас те слова всплыли в памяти вместе с визитом Андроновского по поводу пропавшей головы Ольги Берг. И теперь ему вдруг показалось, что та странная фраза, что сказал отец Иоанн в конце встречи, была действительно важной. Если нелепая книжонка, не тянущая по содержанию даже на работу студента, казалась весьма важной для матушки Евфросиньи, то кто знает…
Тавров пожелал Леноре спокойной ночи, пообещал непременно позвонить завтра и нажал на «отбой». Так, где же эта визитка? А вот, в записной книжке. Тавров торопливо набрал номер. Несколько гудков, потом отозвался голос:
– Слушаю вас.
– Отец Иоанн? Здравствуйте. Это Тавров Валерий Иванович.
– Здравствуйте. Что-то случилось?
Тавров помедлил, не зная, как начать.
– Да не знаю наверняка, но тут странный случай с отрезанной головой. Исчезла голова из морга. Вы не это имели в виду?
– Это женщина?
– Да.
– Самоубийца?
– Да.
– Давно исчезла?
– Да уж с месяц.
– Тогда нам нужно срочно встретиться! Когда вы можете уделить мне время?
Таврову хотелось завтра отдохнуть, привести в порядок накопившиеся дела.
– С утра я буду занят и большую часть дня тоже, поэтому вряд ли… – начал он, но отец Иоанн перебил его:
– Извините, Валерий Иванович, но ответьте мне честно: вы хотите найти того, кто стрелял в Евфросинью?
– А разве эти два случая как-то связаны между собой? – удивился Тавров.
– Я полагаю, что да! – твердо ответил отец Иоанн.
– Тогда приезжайте ко мне домой завтра часам к двенадцати, – предложил Тавров. – Записывайте адрес…
Отец Иоанн приехал ровно в двенадцать. Точность – вежливость королей. И монахов.
– Извините, что пригласил вас в свою холостяцкую берлогу, – сказал Тавров, вытаскивая из обувного ящика теплые тапочки для отца Иоанна, – обычно беседую с клиентами в офисе.
– Валерий Иванович, но я вовсе не ваш клиент, – возразил отец Иоанн, снимая длинное черное пальто. Под пальто оказалась та одежда, в которой Тавров видел отца Иоанна в больнице: строгий черный костюм и черный джемпер. – Я не клиент, – повторил отец Иоанн, испытующе глядя в глаза Таврову. – Хотя, конечно, я мог бы вас нанять, заплатив требуемую сумму. Но это было бы нечестно с моей стороны. Я обязан предупредить вас, Валерий Иванович… Если вы займетесь поисками того, кто стрелял в Евфросинью Матвеевну, то… Вам придется столкнуться с тем, от чего любой нормальный человек побежит без оглядки!
– Послушайте, не надо меня пугать! – с досадой воскликнул Тавров. – Я сорок лет отработал в милиции и никогда не высиживал в кабинете больше двух часов кряду. Я опер, опером родился и опером умру. Я не боялся ни бандитских «перьев», ни стволов, ни «наездов» братвы и брошенных отморозками гранат. Если вы и дальше будете говорить загадками, то – извините, но мне некогда! Мне надо искать подонка, стрелявшего в Евфросинью. И я его найду! Можете помочь, так помогайте, а нет – прошу извинить, но я не могу терять время на пустые разговоры.
Тавров умолк, досадуя на себя за вспышку гнева. Отец Иоанн, напротив, – улыбнулся и мягко спросил:
– А не пройти ли нам в комнату, Валерий Иванович?
Тавров спохватился, что держит гостя в прихожей.
– Да-да, извините! Прошу вас, проходите, садитесь. Сейчас чайку соображу.
Через пятнадцать минут Тавров уже разливал ароматный свежезаваренный чай по чашкам. Отец Иоанн взял в руки чашку с янтарной дымящейся жидкостью и спросил:
– «Липтон»?
– «Майский», «Золотые лепестки», – ответил Тавров, – я всегда такой пью. Дешевле «Липтона», а ничуть не хуже – на мой стариковский вкус, конечно! Вот печенье, а варенья нет – варить некому. Жена десять лет как померла, а дачу я продал, чтобы семье сына помочь. Зато мед есть, очень хороший! И лимончики, лимончики берите! Мне знакомый привез с Кубы – чувствуете цветочный аромат?
– Спасибо, Валерий Иванович, – поблагодарил отец Иоанн. – Чай ваш весьма хорош, а медку я потом отведаю. Вы совершенно правы, давно пора переходить к делу. А у вас вопросов ко мне, я так понимаю, много накопилось. Так я готов на них ответить сейчас. Извольте!
Тавров отставил чашку, внимательно посмотрел на отца Иоанна и спросил:
– Вот вы сказали, что тот, кто стрелял в Евфросинью, больше не будет покушаться на ее жизнь. Почему вы в этом уверены?
– Потому, что он уже взял то, что хотел.
– Вы имеете в виду сейф, который висел на цепи в квартире Евфросиньи? – уточнил Тавров.
– Почему сейф? – удивился отец Иоанн. – Помилуйте, кто же подвешивает сейф к потолку?! Насколько я понимаю, сейф можно привернуть к полу, к стене или замуровать в стену. Но на цепи к потолку?!
– А что же в таком случае могло висеть на цепи в комнате за скрытой в шкафу железной дверью? – спросил Тавров. Отец Иоанн отхлебнул чай из чашки и невозмутимо ответил:
– То, что должно было храниться именно таким образом. Кстати, вы видели в той комнате зеркала? Они, разумеется, были разбиты, но вы, наверное, обратили внимание на рамы.
– Да, рамы были закреплены на стенах довольно странно, – согласился Тавров. – Под углом градусов пятнадцать-двадцать к стене. А вы откуда знаете? Вам приходилось бывать в этой комнате?
Отец Иоанн отрицательно покачал головой.
– Чтобы знать, не обязательно видеть. А видеть – еще не значит знать. Вот вы видели, а ничего не поняли. А я ни разу не был на квартире Евфросиньи Матвеевны, а между тем точно знаю, что хранилось висящим на железной цепи меж четырех зеркал, ориентированных по сторонам света.
– И что же?
Отец Иоанн подлил себе из фарфорового чайника заварки и ответил, неторопливо помешивая сахар
