поскольку традиционно обе стороны уделяют внимание скрупулезному соблюдению именно различных формальностей. А здесь – ничего! Собственно, обе стороны берут на себя обязательства, но не уточняют, какие именно. Видимо, действительно, как это ни странно, обе стороны всерьез заинтересованы в достижении некой цели, которую они считают общей.
– И какая же это цель? – спросил Тавров.
– Я даже представить себе не могу, какая общая цель может быть у человека и демона, – призналась Кайтелер. – Но зато я могу сказать, кто из демонов поставил свою печать под договором. Печать состоит из двух окружностей, между которыми латинскими буквами написано имя демона. Видите?
– Но буквы абсолютно не читаются, – заметил Тавров.
– Да, это так, – согласилась Кайтелер, – но хорошо видно, что букв в имени владельца печати всего четыре. Это существенно облегчает дело. Кроме того, по рисунку внутри окружности можно понять, кому принадлежит эта печать. Рисунок неразборчив, но что вам напоминают его контуры?
– Паука, – приглядевшись, определил Тавров.
– Нет, это не паук, – возразила Кайтелер.
Она извлекла из шкафа потертую книгу с надписью «Lemegeton» и показала рисунки печатей.
– Вот, четыре буквы и рисунок, издали напоминающий паука. Это печать первого из семидесяти двух духов, описанных в Гоэтии, – Короля Адского Востока Баэля.
– Честно говоря, я бы не поверил ни слову из того, что вы сказали, если бы не ужасная и загадочная смерть Кати Барсуковой, – признался Тавров. – Похоже, что вы точно поняли логику убийцы. Что это за книга, которой он руководствовался?
– Это средневековый сборник магических книг, известный под названием «Лемегетон». Иначе его еще называют «Малый ключ Соломона». Он содержит подробные перечни имен злых и добрых сущностей с их символами, описание магических принадлежностей и методов работы с ними. Первая часть «Лемегетона» называется «Гоэтия» и посвящена работе со злыми духами. Похоже, именно по ней и проходил ритуал в день гибели Кати. Хотя ритуал мог быть проведен и попроще, скажем, по «Псевдомонархии демонов» Иоганна Виера, – объяснила Кайтелер. – Главное: судя по всему, тот, кто инициировал проведение ритуала, достиг своей цели. Он договорился с вызванным духом. А вот о чем он с ним договорился, мы не знаем, к сожалению… а может, и к счастью. Есть такие тайны, которые лучше не знать. Это я вас предупреждаю, Валерий Иванович!
– Поздно меня предупреждать, милая, – усмехнулся Тавров. – Я в Пограничной Зоне, куда меня ввел неизвестно кто и непонятно зачем; дома у меня живет двухголовая собака, распугивающая шляющихся по моей квартире беззаботных эльфов и очень недружелюбных троллей. Поэтому я готов раскрыть все тайны, которые только встречу на своем пути, – и лишь тогда у меня появится шанс покинуть эту проклятую Зону! Короче говоря, я – очень неподходящая компания, особенно для молодых красивых девушек.
– Я не только девушка, но и ведьма, – рассмеялась Кайтелер. – Так что все в порядке, Валерий Иванович!
Итак, имеющиеся факты свидетельствуют о том, что Брен не причастен к смерти Барсуковой. Но он встречался с ней накануне, это несомненно. Следовательно, существует большая вероятность того, что кто-то из окружения Брена имеет прямое отношение к убийству Кати. Поэтому Тавров позвонил Павлову и продиктовал ему список лиц, вероятно, связанных с этим делом. Требовалось лишь выяснить: кто из них находился или мог находиться в то же самое время в Питере? В список Тавров включил Зборовского, Далинского, Семенова, фра Арнольдо и даже Кудасова с Кэсседи. Кроме того, он попросил Павлова проверить, кто из известных ему людей Варежко был в это время в Петербурге.
Присутствовавший при разговоре Кудасов возмущенно засопел и саркастически осведомился:
– А себя не забыли включить?
– Должен же я доверять хотя бы себе, – невозмутимо парировал Тавров. – В противном случае мое расследование теряет всякий смысл.
Прибыв рано утром в Москву и распрощавшись с Кудасовым, Тавров немедленно позвонил Семенову. Тот уже не спал.
– Вы уже в Москве? Ну, слава богу!
Семенов явно побаивался неожиданно объявившегося визитера с посланием от Брена.
– Я буду у вас через час, – сказал Тавров Семенову. – Если этот человек опять вам позвонит, то назначьте ему время с таким расчетом, чтобы я успел подъехать до его прихода. Если же он не позвонит, то ни в коем случае никому не открывайте дверь! Запритесь на задвижку, на все запоры, которые нельзя открыть снаружи, и сидите тихо. Не хочу вас пугать, но это действительно разумная предосторожность в сложившихся обстоятельствах.
Тавров прямо с вокзала поехал к Семенову. Семенов еле держался: он нервно курил сигарету за сигаретой, от него ощутимо попахивало спиртным – а еще и полдень не наступил! – и Тавров даже пожалел, что так настропалил Семенова по телефону.
Посланец позвонил в начале первого. Он сказал, что заскочит в ближайшие полчаса и времени у него в обрез, поэтому попросил Семенова никуда не выходить. Посланец оказался точен: появился ровно через двадцать пять минут после звонка. Мужчина лет шестидесяти, весьма бодрый для своих лет; одетый скромно, в вещички с вьетнамского рынка, но добротно. Семенов открыл ему дверь и впустил в квартиру. Впрочем, гость не пошел дальше коридора: он спросил у Семенова паспорт, тщательно сверил фотографию и, оставшись удовлетворенным процессом опознания, положил на столик у зеркала полиэтиленовый пакет.
– Минуточку, товарищ! – сказал ему появившийся из комнаты Тавров. – У нас с товарищем Семеновым будет несколько вопросов к вам. Так что вам придется задержаться.
Не дожидаясь вопросов, Тавров продемонстрировал гостю свое удостоверение пенсионера МВД и карточку частного детектива: именно в такой последовательности, потому что в визитере он сразу распознал отставного опера.
– Подполковник Внутренних войск в отставке Захаров Михаил Егорович, – представился визитер. – Всегда рад помочь, коллега!
– Давайте пройдем в кухню, Михаил Егорович, – предложил Тавров. – А наш гостеприимный хозяин чайку сообразит.
Пока повеселевший Семенов заваривал чай, Тавров принялся расспрашивать Захарова о деталях его миссии.
– Откуда вы, Михаил Егорович, знаете Виктора Брена?
– Так я же его сосед, – объяснил Захаров. – Мы с Виктором общались иногда. Вначале курили вместе на площадке: супруга моя дома курить не позволяет, а Виктор, хоть и жил один, тоже на площадку подымить выходил. Он не любил, чтобы в квартире табачищем пахло. Ну, и иногда в шахматишки с ним играли.
– Когда вы его последний раз видели?
– А вот с месяц тому назад и будет. Зашел он ко мне и сказал, что уезжает. А если через месяц вернуться не успеет, то просил другу посылочку свезти. Ну, а до друга, товарища Семенова, я недели две дозвониться не мог, а как дозвонился, так вот и привез.
– И что там, в пакете? Вы не знаете?
– Да откуда же мне знать? – пожал плечами Захаров. – Коробка в бумагу завернута, легкая коробка. А что внутри, не знаю: Виктор не сказал, а я, понятное дело, не любопытствовал.
– Кстати, а почему вы звонили Семенову с телефона Брена? – поинтересовался Тавров.
– Не понял? – удивился Захаров. – Я из своей квартиры звонил.
Тавров пододвинул к себе телефонный аппарат, стоявший на кухонном столе. Прокрутил список звонков, нашел нужный день.
– Все правильно, Михаил Егорович. Ваш телефон отличается от телефона Брена на одну последнюю цифру, – сказал Тавров и укоризненно взглянул на Семенова. Тот лишь виновато развел руками.
Захаров выпил чаю с шарлоткой, махнул с Тавровым рюмку водочки на брудершафт, побеседовал с ним на тему «Особенности пенитенциарной системы в условиях Крайнего Севера» и убыл, крайне довольный общением.
– Ну что, Валерий Иванович? Открываем? – с нетерпением спросил Семенов, вертя в руках обернутую в бумагу и заклеенную скотчем коробку.
