Осень 1241 года Окрестности Чудского озера
Кто?
Так эта проклятая собака умела скрыть свое коварство.
– А ну-ка, Максюта, поддай парку! – вытянувшись на полке, распорядился Ратников. – Эх, и попаримся всласть… Жаль, Иван с Доброгой в наря– де!
С камней пахнуло жаром… и чем-то таким, вкусным…
– Я малинового кваску плеснула… Ничего?
– Да ничего… Ой!
Михаил с удивлением обернулся, увидев вместо Макса с удовольствием расположившуюся на лавке рыжеволосую красавицу Лиину!
Девчонка сидела в чем мать родила, ехидно скалила зубы и прикрывало лоно веником. Впрочем, недолго…
– А ну-кось, господине… Уж, разомну сейчас твои косточки, кровушку разгоню!
– Ого! – ухмыльнулся Миша. – Ты, оказывается, и русский знаешь?
– Я много чего знаю, – загадочно улыбаясь, девушка взмахнула веником.
– Ну, давай, – сдался Ратников. – Попробуй… сама только не угори… Постой… а Макс, оруженосец мой, где?
– Я его в солодовню послала… за пивом приглядеть – как раз варить зачнут скоро.
– А он, значит, так вот просто взял и убежал? Тоже еще, пивовар хренов.
– Нет, не так просто… покраснел почему-то…
– Понятно, – Миша с удовольствием подставил спину под веник. – Значит, догадался, что тут дальше будет…
– А что тут дальше будет? – невинно опустив глаза, поинтересовалась девчонка.
– А вот там поглядим, – Ратников расхохотался и, обернувшись, легонько ущипнул самозваную банщицу за талию.
В конце концов, он ведь был всего лишь мужчина и никаких высокоморальных обязательств на себя не брал, так что уж дальше все вышло, как вышло… как и должно было выйти.
Нет, не в бане, конечно – больно уж жарковато – в предбаннике, на широкой скамье…
Без ложной стыдливости Лиина обняла комтура и с жаром поцеловала его в губы:
– Ну же… давай…
Она оказалась истинной обольстительницей, эта страстная чудинская девка, и Ратников почти сразу понял, что был полностью прав, догадываясь, от чего это так невзлюбили ее местные крестьянки.
Лиина сама потянула его к себе, раздвинув ноги, повалившись на лавку, обхватил руками спину, выгнулась, закатила глаза… застонала…
– Ох! – наконец выдохнул Миша. – Вот это парок у нас с тобой вышел! Ядреный!
– То ли еще будет, мой господин, – девушка многообещающе улыбнулась…
И Ратников только сейчас понял, как он все же истосковался по женской ласке! Какая же чудная красота создана Господом в женщине, в этих сверкающих черных глазах, в этих бедрах, в изящной ямочке пупка, в большой упругой груди, белой-белой… как снег…
– Ах, чаровница! – застонав, Михаил поочереди накрыл губами соски. – Что же ты со мной делаешь?
– То, что надо, мой господин… Лежи спокойно… Дальше я все сама…
Они провели в предбаннике, наверное, часа два, если того не больше, и странно, что парочку никто не побеспокоил. Впрочем, наверное, об этом побеспокоился Максик? Ага… как же, станется с него…
– Я поставила у дверей одного парня с копьем, – лукаво улыбнулась любезница. – Пусть стоит, караулит.
– И он тебя послушал? – удивился Ратников.
– Послушал, герр комтур. Ведь я передала ему твой приказ! Ты бы ведь его конечно же отдал, если б знал все наперед, да?
– Что – знал? Ах, ладно…
– Я тебе очень благодарна, – неожиданно серьезно произнесла девушка. – Если б не ты, тот желторожий упырь меня б точно сжег! А сейчас весь такой ласковый… как побитая собака… На словах такой святоша, а сам…
Ратников неприятно поморщился… впрочем – чего морщиться-то? Сам же эту вот девку и присоветовал отцу Арнольду. Все лучше, чем костер.
– Знаешь, желторожий святоша обещал мне покровительство, – улыбнулась Лиина. – Говорит, у него кто-то есть в Риге… я ведь оттуда. И хотела бы вернуться.
– Ну, вот, – Михаил потянулся к простыне. – Видишь, как тебе повезло. А что из Риги-то выгнали?
– Пришлось бежать… Но это ведь мои дела, правда? – девушка поцеловала Мишу в губы и призналась. – Знаешь, Арнольд просил меня последить за тобой, втереться в доверие… Вот я и втираюсь!
– И довольно успешно, надо сказать! – Ратников хлопнул девчонку по упругим ягодицам.
– Я вовсе не собираюсь шутить! – Лиина почему-то больше на его провокации не поддавалась, может, устала или просто хотела сделать разговор как можно более вдумчивым и серьезным. – Слушай. Ты помог мне, а я помогу тебе… Этот Арнольдик, между нами, такая тварь, что… Но я его использую, уж будь уверен, а вот ты с ним можешь и не ужиться. Он на тебя доносы еще не писал?
– Не знаю. Наверное, успел уже.
– Вот и я думаю, что успел. Слушай, – Лиина понизила голос. – Мало ли что, вдруг тебе придется бежать…
– Бежать?
– Пожалуйста, не перебивай! Так вот… есть у меня верный человек в деревне, что у Желчи-реки. Зовут его Тойво, Тойво-рыбак – запомнил?
Ратников молча кивнул.
– Что случится – найдешь его, покажешь вот это, – сунув руку под груду валявшейся на лавке одежды, Лиина вытащила круглую янтарную бусину с застывшей в ней древней мухой. – Есть один остров, далеко, у северных берегов. Тойво переправит. Оттуда в Ливонию – рукой подать. Рига, Ревель – потом, куда хочешь… Бери бусину! Спрячь и никому не показывай.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Ратников. – А почему ты мне так доверяешь?
– Ты на них не похож! – Лиина усмехнулась и посмотрела Мише прямо в глаза… да так, что у того на миг захолонуло сердце.
– Ты вообще ни на кого не похож, – тихо продолжила девушка. – Словно бы вообще не из нашего мира…
А ведь, действительно – ведьма! Как она догадалась?
– Не спрашивай меня ничего… Поверь, я просто это чувствую.
Ратников ни секунды не сомневался, что эта хитрая, пусть даже в чем-то и весьма наивная девчонка, сможет использовать отца Арнольда в своих целях. Сможет, сможет, и еще как! Достаточно было взглянуть на этого святошу – раньше вечно ходил хмурый, а теперь словно бы даже посветлел лицом, вроде как даже всегдашняя желтизна куда-то делась. Может, Лиина пользовала его травами, лечила пе– чень?
Что же касается тогдашней баньки, то Максик никак об этом не напоминал, разве что лишь иногда ни с того ни с сего ухмылялся, да и то недолго – Михаила все чаще прогонял к Танаеву озеру, вместе с Эгбертом, устроив там нечто вроде временного поста. Костер обоим было строго-настрого приказано не жечь, рыбу не удить, меньше болтать да больше посматривать… Ну, уж об этом можно было бы не сомневаться, особенно – в отношении Максика!
Все подозрительное парни прилежно фиксировали в памяти, а потом подробно докладывали Мише. Пока, правда, зацепиться было особенно не за что, но Ратников все же надеялся, что рано или поздно что- нибудь этакое случится, как-нибудь работорговцы себя проявят. Старший опер Василий Ганзеев говорил, что в «старых» местах – в Усть-Ижоре и на Долгом озере – ничего подозрительного больше не случалось, никакие новые люди там не объявлялись, тишь да гладь, да божья благодать. И это было хорошо! Это позволяло надеяться! Торговцы людьми сменили дислокацию, точнее, что-то заставило их сменить, так
